Олег Львов - Проклятая рота

– Хорошо, – степенно отозвался Пугало. – Ночью, правда, на наш лагерь напала одна тварь…

И он принялся рассказывать – о ночнице, о вчерашних разбойниках, о том, что во владениях Мелора Двурукого все тихо, но что западнее, за Шелудивым лесом, вовсю идет война.

– Опять эти двое сцепились, – сказал возница, а его напарник многозначительно крякнул.

– Каков был ваш путь? – в свою очередь спросил Пугало.

Гномы пожали плечами и затараторили, перебивая друг друга.

В Семанде, это, как я понял, был городок впереди, все вроде бы оставалось тихо, но дальше, в центре владений Госпожи, объявилась неведомая хворь, и там, по слухам, народ мрет сотнями, причем без разбора, люди или эльфы, гоблины и даже горные великаны, болезням обычно неподвластные.

– Поэтому вы это, аккуратнее, – сказал напарник возницы. – Пейте побольше.

– Это завсегда, – сказал выбравшийся из леса Ярх и подтянул штаны.

Гномы кивнули, тряхнули поводьями, и телега покатила дальше, за ней с места сдвинулись и остальные.

– Они не боятся ездить вот так, без охраны? – спросил я, вытягивая шею, чтобы получше рассмотреть груз – фигушки, мешки, а в тех, похоже, еще и ящики, а уж что внутри, и разглядеть невозможно.

– Им охрана и не нужна, сами кого хочешь отлупят, они же бешеные, страха не знают, – Ярх скривился опять. – Это гномы малые. Большие другие совсем, спокойные, их от людей отличить сложно, но их я тоже не люблю… Кровопийцы проклятые, чтоб их всех боги забрали!

Да, наш красноглазый друг имел большой зуб против гномов… Интересно, почему?

Мы пропустили обоз и двинулись дальше – через лес, правда, уже без озер, оставшихся по ту сторону границы. Вскоре очутились на развилке, где наша дорога «впадала» в другую, куда более наезженную, и тут на обочине обнаружилось некое странное сооружение.

Бревенчатый сруб, высотой по пояс, но при этом на всех стволах ветки, причем живые, с листьями. Сверху платформа из досок, закрытая дерном с травой, и из него торчит статуэтка, изображающая женщину – лицо вообще не обработано, но фигура какая надо, а кое-где даже излишне какая надо.

– Жертвенник, – сообщил Пугало. – Хочешь легкого пути, удачи и всего прочего? Положи сюда что-нибудь, и никто, кроме странствующего жреца, не рискнет-то забрать подношение, даже если это будет золотая монета или драгоценный камень с мой кулак.

– А что будет с тем, кто все же заберет? – полюбопытствовал я.

– Сгниет изнутри за несколько дней. Если, конечно, он не маг сильнее Госпожи.

Да, такие колдуны в этом мире есть, но им точно не до того, чтобы таскать подношения с жертвенников.

От развилки мы двинулись прямо на юг, немного не в том направлении, где теснились на горизонте каменные громады, похожие на памятник исполинскому цунами. На мой вопрос, туда ли мы едем, Ярх ответил, что все в порядке и после Семанды свернем куда надо.

Деревни во владениях Зеленой Госпожи ничем не отличались от тех, где жили подданные Мелора Двурукого. Те же соломенные крыши, заборы с горшками на столбах, дети, что таращили на нас любопытные глаза, женщины в длинных платьях и мужики в рубахах и коротких штанах.

Над полями носило запах нагретой солнцем земли, под ветром качались налитые колосья. Ближе к вечеру начали собираться тучи. Вскоре небо на юге затянуло совершенно, и издалека прикатил первый громовой раскат. Темно-лиловая пелена двинулась в нашу сторону, в ее недрах засверкали молнии, пусть далекие пока, но очень яркие.

– Как бы не накрыло нас, – Ярх забеспокоился, даже привстал и шею вытянул. – Остановимся?

– Впереди поселок, успеем, – отозвался Пугало.

Как он определил, что до жилья недалеко, я не понял, но самое странное, что это оказалось правдой. Мы поднялись на пригорок и обнаружили, что не далее чем в километре теснятся дома, причем их много, а это значит, что там наверняка есть таверна или постоялый двор.

– Добавили ходу, – сказал Пугало, и мы пришпорили лошадей.

Туча надвигалась быстро, мы уже чуяли запах дождя, видели его сизую пелену, наползавшую с юга.

– Успели, сранство! – бросил Ярх, когда по обеим сторонам от нас оказались дома.

Метнулся под копыта захлебывающийся лаем пес, а мы помчались дальше, к центру поселка. Вылетели на небольшую площадь с колодцем посередине… Ага, а вот и постоялый двор, коновязь под навесом, вместо вывески огромная деревянная ложка, у крыльца большая желтая лужа.

Небо рявкнуло, как тысяча злых барбосов, упали первые капли, но мы уже были под крышей.