Вячеслав Шалыгин - Остров Z

– Хм, – проронил Бибик, приседая напротив раненого. – Вижу, есть повод вернуться к вопросу о двойниках и параллельных мирах. Как тебя зовут, боец?

Раненый не ответил. Его лихорадило, взгляд плавал, и «боец» вряд ли слышал вопрос. Ответ нашел Муха. Он пошарил у своего двойника по карманам и выудил водительское удостоверение. Прочитав, он протянул карточку Андрею, а тот передал ее Бибику.

– Значит, все-таки просто похож, – прочитав имя и фамилию в «правах», констатировал Бибик. – Имя и фамилия другие. Но все равно занятно.

– Все не так, – вдруг заявил Муха. – Это у меня имя и фамилия другие. Поменял, когда подался в зону. Раньше меня иначе звали.

– А как? – спросила Шурочка.

– Вот так, – Муха кивком указал на «права» в руке у Бибика.

– И что это значит? – Шурочка обвела удивленным взглядом квестеров и вновь остановилась на Мухе. – Это твой брат?

– Нет, – Муха вздохнул. – Это я. Только здесь.

– Где – здесь? В этой зоне?

– В этом мире. Я ведь из другого. Из параллельного.

– Это как так? Ты что, из разлома к нам пришел? Как «серые» приходят?

– Вроде того.

– Ты это серьезно или прикалываешься?

– Шура, отстань от человека, – строго приказал Бибик. – Позже разберешься, если потребуется. История запутанная, но реальная, поверь. Андрей, надо идти дальше. Стрельбу не только мы услышали.

– Уходим, – согласился Лунев. – Двойника…

– Понесу! – опередил его Муха. – Пока он жив, не брошу! Даже не предлагай!

– И не собирался, – Андрей жестом приказал Касперу помочь Мухе. – Пока он жив, неплохо бы задать ему пару вопросов. Так что несем все по очереди.

Андрей обернулся к Бибику. Тот кивнул и пошагал первым. За ним двинулись Каспер и Муха с двойником, затем Шурочка. Андрей двинулся замыкающим, но прежде он внимательно осмотрелся и прислушался к звукам. После он догнал Шурочку и мягко обнял ее за условную талию. Девушка на миг замерла, вопросительно посмотрела на Лунева, но ничего не сказала. Андрей притормозил девушку и сначала сунул ей в боковой карман дескан, а затем – в нагрудный карман куртки – второй из двух имеющихся у группы пакалей. Спрятав матценности, он для надежности сам прижал липучки на карманах.

Получалось, что из балласта Шурочка превратилась в хранительницу обоих артефактов, а заодно ценного приборчика. Очень даже ответственная должность. Впрочем, Шурочку больше воодушевило не оказанное доверие, а то, как Андрей с ней обращался. Аккуратно, почти нежно.

Закончив, Лунев выразительно посмотрел девушке в глаза и приложил палец к губам. Шурочка кивнула и почему-то слегка покраснела.

Высокий худощавый «серый» без труда определил местонахождение игроков Мастера и даже выбрал неплохую позицию в тылу группы, но это не принесло ему никаких дивидендов. Ему не удалось воспользоваться особыми свойствами пакалей и проникнуть с их помощью в подсознание владельцев артефактов. Обе вещицы находились у единственной в группе женщины. То есть «серому» не светило добыть хоть какие-то сведения о замыслах квестеров.

Во-первых, они вряд ли посвящали в свои планы эту девушку, а во-вторых, она не поддавалась внушению «серого». В этом Претендент убедился еще на предыдущем этапе игры. Так что доверить пакали Шурочке было правильным решением. И неважно, сами квестеры до этого додумались или с подачи Мастера. «Серому» следовало либо придумать какой-то другой способ воздействия на квестеров, либо играть по правилам, чего он просто не умел.

Высокий и худощавый «серый» притормозил, затем резко сменил направление и двинулся на северо-восток. Туда, где притаился до поры до времени его игрок-джокер. Тот самый, что прибыл на Остров пять дней назад. Пришло время ввести его в игру. Ведь, как сказано выше, играть по правилам худощавый «серый», он же Претендент на кресло Мастера, не умел.

Удивительно, однако, Наташа не жаловалась и не ворчала. Другая на ее месте непременно устроила бы истерику на тему «Я же говорила!», а Наташа лишь недобро зыркнула на Шамана, который убедил-таки Бажова рискнуть. Самой было странно, что за холодное спокойствие вдруг нахлынуло? Может, все дело в осознании непоправимости случившегося? Но тогда полагалось впасть в истерику, однако… почему-то не впадалось. Наоборот, мысли текли ровно, фразы формулировались четко, события воспринимались адекватно, виновные известны, но брать с них теперь было нечего. Как с известных животных молока. Даже извинений не возьмешь. К чему теперь эти извинения?