Евгений Щепетнов - Слава. Наследник

Я на некоторое время покину систему Алусии, чтобы наказать преступников, посмевших напасть на беззащитную планету и обратить ее жителей в рабов, но я скоро вернусь. И по возвращении предлагаю Совету прибыть ко мне для того, чтобы зафиксировать верность новому Императору Алусии. В противном случае Совет будет распущен. Те же, кто посмеет вступить со мной в военный конфликт, будут уничтожены. Я располагаю самой мощной во Вселенной боевой машиной, поэтому любые попытки напасть на меня кончатся очень печально для желающих войны.

Поздравляю подданных Алусианской империи с новой эрой – эрой процветания, порядка и равноправия! До скорой встречи.

В рубке воцарилось молчание, все присутствующие, вытаращив глаза, смотрели на Славу. Даже Гена был ошеломлен, а Лера застыла как статуя, не в силах вымолвить ни слова. Потом она шумно выдохнула и сказала чеканную фразу, которая вошла в анналы истории:

– Ни хрена себе! Это теперь я Императрица Алусии? Ну ты, Слава, даешь!

Историки во все времена ломали копья, споря, что имела в виду Императрица Лера, сказав: «Ну ты, Слава, даешь!» – и никто не смог прийти ни к какому выводу. Одни решили, что этими словами она подчеркнула, что Император Слава Первый дает свободу народам Алусианской империи, другие – что он дал законы народам Вселенной, те законы, по которым разумным существам следовало жить и процветать.

– Да, Слава, ты забавное существо, – хихикнул Гена, наслаждаясь происходящим. Ему было ужасно интересно, как если бы он наблюдал за играми любимых детей. Они его забавляли.

Надие же было все равно. Все, что она поняла, – теперь она важное лицо, жена советника какого-то важного человека. И девушка вся лучилась довольством и радостью.

Мир захлестнула бурная волна эмоций. Одни радовались, услышав обращение новоиспеченного императора, другие злорадствовали: мол, сколько вас пыталось взять власть на Алусии в свои руки и что вышло? Где они теперь?

Третьи хмурились. Они лучше всех понимали, что такая смена власти не обойдется без огромной волны крови, просто цунами из крови, которое снесет все, что привычно, все, чем жива сейчас эта цивилизация.

Совет Алусии после речи Славы был в ярости: Советники бесновались, отдавали распоряжения о подготовке вторжения на приблудную планету, но часть из них криво усмехались, решив про себя: лучше быть Советниками при Императоре, чем хладными трупами. И лучше подождать и посмотреть, что получится у более рьяных коллег.

Председатель Совета поддержал «ястребов», желающих тут же наказать супостата. Еще никто не осмеливался так нагло диктовать волю Алусии, и это следовало пресечь, когда странная планета-шатун вернется.

Самый горячий из Советников, Эскар, потребовал бросить на уходящий из системы шатун всю мощь эскадры алусианской армии. Председатель после недолго раздумья решил нанести пробный удар одним из новейших линкоров, гордостью алусианского флота, пятикилометровым шаром под названием «Гордость Алусии». Столь претенциозное название говорило о том, что Совет Алусии считал этот корабль, нашпигованный до предела всеми возможными средствами убийства и разрушения, символом непобедимости и незыблемости алусианской цивилизации.

Гигантский линкор, равного которому не было во всей истории алусианской цивилизации, легко догнал планету-шатун, медленно и важно выходящую из планетарной системы – размеры этой штуки заставляли осторожно маневрировать среди многочисленных орбитальных станций, чтобы не порушить эти сооружения и не убить подданных новой империи.

Первое, что сделал капитан линкора, это отправил гневную депешу «существу, именующему себя императором Алусии». В ней он требовал у этого самого существа, чтобы оно сдалось на милость победителя, иначе… бла-бла-бла… одним словом, всем будет каюк.

Существо появилось на экране линкора, одетое в одни шорты, ковыряя мизинцем в зубах, внимательно посмотрело на капитана линкора, одетого по всей форме (черный мундир, белая рубашка, черный берет с изображением линкора и серебряного черепа), и задумчиво сказало:

– Дурак, свали отсюда, пока жив. Я же сказал: пусть ваши Советники прилетят ко мне, после того как я вернусь. Не хочу лишних смертей. И корабль жалко – такой славный корабль! – одно удовольствие будет на нем покататься.

От слова «покататься» капитан «Гордости Алусии» пришел в неистовство. Забыв весь этикет, он минут пять изъяснялся исключительно ругательствами, виртуозными и многосложными, в которых рассказал, как имел «императора», его семью, в том числе и отца.