Александр Сапаров - Назад в юность

Наконец мы услышали командирский голос генерал-майора медицинской службы Сидоровой:

– Студент Андреев!

– Я! – вскочил я со стула.

– Зачетка с собой?

– Да, пожалуйста, возьмите, Анастасия Михайловна.

И Сидорова, раскрыв книжку, поставила «зачет» за первый курс и жирную пятерку по анатомии за первый семестр второго курса.

– И пусть кто-нибудь хоть слово скажет. Я пока решаю, кто чего достоин на моем предмете, – заявила она.

Воскресным вечером все мы сидели дома. Бабушка смотрела телевизор, мама занималась своим любимым делом – вышиванием крестиком на пяльцах, Лешка пыхтел над уроками, так как пробегал весь день, играя в футбол. А я сидел и раздумывал над своим будущим. Неожиданно раздался звонок в дверь. Мы никого не ждали и поэтому вопросительно смотрели друг на друга. Мама, отложив вышивку, направилась к дверям. Когда она снова вошла в комнату, за ней следовала заплаканная соседка тетя Роза.

– Даша, послушай, может, хоть Сережа посмотрит маму. Она совсем плохая. Я два раза «скорую» вызывала, так они приедут и ничего не делают, говорят, мол, у вашей бабушки проблемы с кишечником. Вызывайте участкового врача, пусть назначает лечение. А ведь я свою маму знаю, она просто так не сляжет.

– Роза, да ты с ума сошла! Мой Сережка на первом курсе только учиться начал, что он понимает! – возмутилась мама.

– Ага, ничего не понимает. Он у тебя на два года раньше школу закончил! Да такого умника у нас в городе больше и нет. Может, он получше врачей разберется, сама ведь хвасталась, что на одни пятерки учится.

– Мама, ну что спорить. Давай я схожу посмотрю, от этого ведь никому хуже не будет, – предложил я.

– Ну ладно, только я с тобой тоже пойду. Видела я всяких больных, может, что и посоветую.

Когда мы втроем вошли в комнату к больной, я сразу понял, что дело здесь сложное. Заострившиеся черты лица, тяжелое дыхание – все говорило о серьезной патологии.

– Тетя Роза, расскажите, пожалуйста, как заболела ваша мама?

– Так вот три дня назад пожаловалась, что живот болит, понос у нее один раз был, потом слабость, потом слегла, а со вчерашнего дня не ест, только ложку чего съест – и рвать начинает. Врачи, когда приехали, живот посмотрели, сказали, что мягкий, ничего хирургического нет. А она по-большому с тех пор ни разу не сходила. А сегодня разговаривать плохо стала, я к вам побежала.

– Ну давайте я посмотрю.

Я присел на табуретку у кровати Евгении Ивановны и проверил пульс. Пульс был слабого наполнения и почти сто двадцать ударов в минуту. Когда начал спрашивать старушку, где у нее болит, она только показывала вниз, говорить она почти не могла. Язык был сухой. Тетя Роза услужливо открыла мне ее живот, опустив рейтузы до лобка. Я положил руку: живот действительно был мягкий, кожа сухая. Моя ладонь при пальпации ощущала пульсацию брюшной аорты.

Я решительно опустил рейтузы больной до колен, и взору всех присутствующих открылась почти черная шишка в левой паховой области, возвышающаяся над кожей сантиметра на три.

Ну вот, диагноз ясен. Эти уроды со «скорой» даже не удосужились как следует раздеть больную. Ущемленная бедренная грыжа, уже с некрозом, и кишечная непроходимость. Я мысленно оценил шансы на успешное оперативное вмешательство, они были очень низки. Но все равно надо было что-то делать.

– Сережа, а что это у мамы? У нее раньше была здесь какая-то мягкая опухоль под кожей, а теперь такая чернота!

– Грыжа у нее ущемилась, тетя Роза. Ее в больницу надо срочно на операцию. Я сейчас позвоню, и ее увезут на «скорой».

Мы с мамой пошли к себе, она молчала и странно смотрела на меня. Дома я позвонил в «скорую» и, представившись студентом медфака, не называя курса, сообщил, что мной осмотрена женщина, у нее выявлены ущемленная бедренная грыжа и кишечная непроходимость, пусть «скорая» быстрее везет ее в больницу, исправляет свои косяки.

Диспетчер стала возмущаться и говорить, что к этой больной уже два раза без толку ездили. На что я сказал:

– Вам и так приличные неприятности светят, так что не усугубляйте свои проблемы.

После чего мой вызов приняли, и через двадцать минут «скорая» подъехала к нашему дому. Еще через насколько минут Евгению Ивановну на носилках погрузили в машину.

Когда я закончил разговор, заговорила мама:

– Сережа, ты знаешь, с этой весны ты так изменился… И хотя вроде эти изменения в лучшую сторону, но мне не по себе. Ты ведешь себя как взрослый, уверенный в себе человек, я уже даже не могу к тебе обращаться как раньше, мне иногда кажется, что ты старше меня. Что с тобой происходит? Может, это признаки какого-то психического заболевания? Тебе надо обязательно показаться психиатру. Я слышала, шизофрения может так начинаться. Сережа, я тебя очень прошу, сделай это для меня, я хоть успокоюсь.