Александр Сапаров - Назад в юность

Так что сейчас на первом курсе гражданского вуза я чувствовал себя почти как на курорте.

Но по уходам я объявил сразу: на галочку в журнале никто может не рассчитывать. И пока среди моих одногруппниц это не вызвало особого волнения.

С учебой же все пока было несложно. Высшая математика, основы которой нам преподавали, и химия меня нисколько не напрягали. А вот история КПСС, которую у нас вела пожилая женщина, доцент кафедры, напрягала. И не потому, что там есть что-то трудное для запоминания, просто мне, знавшему многое из того, как все происходило на самом деле, было очень трудно удержаться от критического тона в своих ответах. Но что удивительно, мне, писавшему конспекты ленинских работ в первой жизни пятьдесят лет назад, сейчас составлять их оказалось очень легко. Рука будто сам писала уже давно забытые тексты.

Вскоре после разговора с мамой я посетил отдел кадров больницы и был принят санитаром в операционный блок, пока на четверть ставки. Я рассчитывал, что со второго семестра, когда втянусь в учебу и в работу, можно будет поработать и на полставки.

В оперблоке меня встретили, как старого знакомого. Да и мне все здесь было знакомо – все перемыто моими руками. Анатолий Григорьевич, увидев меня, заулыбался:

– А вот и мой второй хирург появился. Ну как, постоим еще у стола?

– Если возьмете – с удовольствием.

– Слушай, Сергей, я еще тогда понял, что у тебя талант. Так что если будет возможность, в помощники возьму. Конечно, не как в тот раз, но третьим поработаешь, тем более что ты теперь вроде уже и коллега.

А Валентина Ивановна удостоила меня отдельной беседы:

– Сережа, ты у нас человек не новый, мы тебя давно знаем. Работал ты хорошо, и претензий к тебе нет, но вот твоя мама и я тоже хотим тебя попросить, чтобы ты вел себя более сдержанно. У нас работают две новенькие молодые медсестры, и смотри мне, чтобы никаких ночных амуров здесь не было. Нам хватило и летних твоих приключений, ты меня понял.

– Валентина Ивановна, торжественно обещаю – никаких амуров. – И, не удержавшись, спросил: – А если девушки сами на меня вешаться будут, что мне делать?

– Я вам повешаюсь! Я вам всем так повешаюсь, что плохо станет! Смотри, Сережка, договоришься у меня. – И с этими словами старшая медсестра закончила разговор.

Вечером пятнадцатого октября мы сидели дома. Неожиданно бабушка, смотревшая телевизор, позвала нас:

– Даша, Сережа, идите послушайте – Никитку-то скинули!

И действительно, диктор телевидения сообщила, что по состоянию здоровья Никита Сергеевич Хрущев покинул свой пост, а на его место выбран Леонид Ильич Брежнев. И показали большую фотографию Брежнева. На этом все новости закончились. Но бабушка была очень взволнована:

– Ой, да что же теперь будет! Надо, наверное, завтра бежать в магазин, а то соли у нас и спичек маловато.

– Мама, вечно ты паникуешь. У нас наверняка состоится партсобрание по этому поводу, и все прояснится. Да и в газетах завтра сообщение будет. И я тебя прошу не называть так нашего руководителя, да еще при этом обалдуе, а то ведь ляпнет где-нибудь.

Когда я на следующее утро пришел в университет, все были в возбуждении, со всех сторон слышались шепотки:

– Это его, видать, за кукурузу или за целину.

Кто-то в беседе заявил, что, может, действительно Никита Сергеевич заболел. Вокруг раздался веселый смех слушателей. Преподаватели ходили в растерянности, а пары по истории КПСС даже и не было.

«Очевидно, получают инструкции», – подумал я.

Ко второй паре некоторые студенты принесли сегодняшние газеты, но в них также ничего не расшифровывалось, а были краткое сообщение и портрет Брежнева.

И уже в коридоре кто-то напевал:

А я сидел и размышлял о том, что пока мое пребывание в прошлом мире никак не повлияло на глобальные события в стране. И даже то, что я спас Машу Сидорову, пока никоим образом не отразилось даже на нашем городском уровне, а ведь это, пожалуй, гораздо более крупное вмешательство в прошлое, чем бабочка Брэдбери. Правда, и время для накопления различий просто несравнимо.

Но, кроме шепотков и разговоров в курилке, больше ничего не было, и ко второй половине дня всем уже стало неинтересно, что там случится с нашим руководителем, речи которого еще несколько дней назад часами передавали по радио и телевидению.