Игорь Градов - «Хороший немец – мертвый немец». Чужая война

Макс оглянулся: лейтенант Грау все еще не вернулся, Шмидт и Дормен спокойно курили в стороне, не обращая на них никакого внимания. Удобный момент… Макс подошел к сержанту и внимательно посмотрел на него. Хоть и молодой, но, похоже, не из робкого десятка. И настроен весьма решительно. Водитель злобно блеснул на него глазами:

— Фашистская сволочь…

— Фашистская, — согласился Макс, — но не сволочь.

Потом присел рядом и тихо произнес:

— Жить хочешь?

Сержант процедил сквозь зубы:

— Убить бы тебя, гада, да руки связаны. Тоже небось предатель…

— Не угадал, — спокойно ответил Макс. — Как бы тебе это объяснить… Впрочем, все равно не поймешь, да и некогда нам. Еще раз спрашиваю: жить хочешь?

Парень молчал. Тогда Макс наклонился к его уху и шепотом сказал:

— Слушай меня внимательно и кивай, если понял. Я тебе помогу. Почему и зачем — не спрашивай, объяснять не стану. У тебя нож есть?

Парень подумал и кивнул.

— В сапоге?

Снова кивок.

— Правильно, — улыбнулся Макс, — у хорошего шофера всегда при себе есть нож, на всякий случай. Значит, так: я немного ослаблю веревки, а потом отойду в сторону — покурить. Ты сможешь освободиться и удрать. Беги вон в ту сторону…

И показал на кусты, в которых легко можно затеряться.

— Но сначала сделай одно дело. Твой майор молчать не станет, это ясно, на допросе всех выдаст, поэтому его следует убрать. Перед тем как смыться, пырни его ножом. Бей в шею, живот или в правый бок — рана окажется тяжелая, и он точно долго не протянет. Оказывать срочную помощь ему здесь нечем и некогда. Я отвлеку внимание охранников (кивок в сторону мирно беседующих Шмидта и Дормена), а ты действуй. Ударь и сразу беги. Понял?

Сержант кивнул — понял. Макс чуть приподнял его, нащупал узел и, немного повозившись, ослабил. Теперь парень мог пошевелить кистями, значит, и освободиться.

Затем, не торопясь, он подошел к фельдфебелю и попросил еще одну сигарету. Отто Шмидт, конечно же, угостил — жалко, что ли? И еще огонек вежливо поднес — зажженную спичку. Макс кивком поблагодарил услужливого фельдфебеля и встал так, чтобы оба немца оказались спиной к пленным. И, пока не спеша прикуривал, смотрел за спину Шмидту, внимательно наблюдая за развитием событий.

Сержант, слава богу, терять времени не стал — быстро освободил руки и ловко скользнул к майору, сидящему по другую сторону сосны. Резко приподнялся и ударил ножом в шею. Майор дико вскрикнул и вскочил на ноги, из перебитой артерии хлынула алая кровь. Он судорожно прижал к шее пальцы, стараясь остановить ее, но было уже поздно — рана оказалась слишком глубокой, кровь била небольшим фонтанчиком, заливая ему лицо и мундир…

Сержант отскочил от майора и кинулся к спасительным кустам. Но тут навстречу вышел ничего не подозревающий Хоненбрайн — он только что закончил свои дела и возвращался на пост. Шофер с ходу ударил его ножом в грудь, Рудди покачнулся и отступил на шаг, а сержант, с силой оттолкнув противника, вломился в кусты, надеясь найти в них укрытие.

Но по нему тут же ударила очередь — это пришедший в себя Дормен открыл стрельбу из автомата. Пули достигли цели — шофер, как подкошенный, рухнул на колени, а затем повалился лицом на землю. Но часть пуль досталась и бедному Хоненбрайну — получил два попадания в грудь. Это вдобавок к ножу, все еще торчавшему из его правого легкого… На губах Рудди показалась розовая пена, он упал, задергал ногами и забился в конвульсиях.

На звуки выстрелов прибежал лейтенант Грау. Ему хватило всего пары секунд, чтобы разобраться в обстановке.

— Зачем ты стрелял, идиот? — зло прошипел он Дормену. — Поставил под угрозу всю операцию! Теперь придется срочно уходить — уже через десять минут здесь будут русские.

— Но пленник пытался бежать… — начал оправдываться радист.

— Кто его охранял? — сухо спросил Грау.

— Рудди, — ответил Дормен и кивнул на лежащего унтера. — Русскому шоферу как-то удалось освободиться от веревок. Он ударил ножом сначала своего майора, а потом и Хоненбрайна. Я выстрелил ему в спину и попал. Но, кажется, задел и Рудди…

— А вы что делали? — обратился Грау к Максу.

— Курил, — спокойно и с достоинством ответил Макс. — Я считал, что пленники находятся под надежной охраной. Но, кажется, ошибался. Непростительная небрежность вашего подчиненного чуть не стоила мне жизни — этот русский мог ударить ножом меня тоже. И тогда жертв стало бы больше…

Грау холодно посмотрел на Макса и подошел к Хоненбрайну. Тот хрипел и корчился от боли, но помочь ему было уже нельзя. Как и майору — он бился в последней агонии. Грау молча вынул кинжал и одним точным ударом облегчил страдания бедного Рудди, а затем снял с его шеи опознавательный медальон. На русского майора он даже не взглянул — сам подохнет. После чего приказал: