Алексей Фомин - Спасти империю!

Судя по рассказу, личностью Василиса была неординарной. Это уже хорошо. А остальное выяснится при личном контакте.

Остановились у небольшого ладного домика в Гончарной слободе. Проводница, спрыгнув с двуколки, громко постучала в калитку.

– Василиса, открой! Это я!

На стук открыла сама хозяйка. Пока она здоровалась со старой подругой, Валентин успел рассмотреть ее с высоты своей двуколки. Красавица, несомненно. Идеально чистая белая кожа без единой морщинки. А то, что тридцатник ей, это даже скорее хорошо. Да, фигура слегка отяжелела, зато появилась эдакая основательность, матерость. «Чисто внешне идеально подходит на роль любовницы-мамочки, – решил Валентин, – а как у нее со всем остальным, сейчас выясним».

Он слез с двуколки и подошел к женщинам.

– Здравствуй, Василиса. – Он вложил в ладонь проводнице еще один гривенный. – Спасибо, что проводила. Ты иди, нам с Василисой потолковать надо.

– Здравствуй, сударь. Не знаю имени твоего. – Василиса с интересом и без всякого страха или сомнения глядела на незнакомца, привезенного к ней старой подругой. Несомненно, та успела шепнуть ей, в связи с чем он разыскивает ее. – Извини, но делом, которое тебя интересует, я уж давно не занимаюсь. Не обессудь, ничем не могу помочь.

– Я Михайла Митряев, – представился Валентин. – Слышала, наверное, такую фамилию?

Василиса усмехнулась.

– Еще бы. Не только фамилию, но и имя твое слышала, и про то, как ты отчима своего из города вон направил, тоже слышала. Не думала, что ты так молод.

– Молодость – это недостаток преходящий, – изрек Валентин. Василиса рассмеялась. Похоже, новый знакомый начинал ей нравиться. – Земство меня, Василиса, послом к царю направляет. Боярская дума и купеческая гильдия считают, что я сумею молодого царя уговорить с раздором и разделением в стране нашей покончить.

– Что ж, Бог в помощь тебе, Михайла Митряев. Дело большое, а ты, видать, из молодых да ранний. Справишься – глядишь, и боярство тебе пожалуют.

– Боярство мне, Василиса, ни к чему. У меня и так есть все, что человек только пожелать может. Не о себе хлопочу. О родине нашей и обо всех людях русских печалюсь.

– Ты, сударь, человек большой, и заботы у тебя большие. От меня-то что тебе нужно? Я человек маленький, и мирок мой маленький, и делишки у меня маленькие. А все, что за пределами моего мирка делается, меня не касается.

– Ой ли? Слышала небось, что опричные с земскими вытворяют, когда на отдаленные деревни наезжают?

– Слышала. Я-то при чем?

– А ты думаешь, что если все так оставить, то рано или поздно они сюда не нагрянут? А у тебя детишки… Подумай, что с ними станет.

Она лишь пожала плечами и отвернулась в сторону.

– О таких делах пусть первые люди думают, а я самая распоследняя.

– Неправду говоришь. В своем ремесле ты тоже первая.

– Я уже говорила, ремеслом этим больше…

Но Валентин перебил ее, не дав договорить:

– Одному мне ничего не добиться. Со мной друзья мои едут. И каждый из них – первый в каком-либо деле. – Он кивнул в сторону двуколки. – Вон… Иван Альба, испанский дворянин, не одну войну прошел. Нет ему равных во владении любым оружием. И он о благе нашего народа думает. И другие так же. Нам лишь тебя не хватает.

– Ох… – тяжело вздохнула Василиса. – Ну и прилипчивый ты, как банный лист. Чего же ты хочешь от меня? Чтобы я вас там ублажала, пока вы за родину сражаетесь? – спросила и ехидно улыбнулась.

Это было уже кое-что. Хоть и гипотетически, но она уже допустила, что может стать членом команды. Теперь можно было перейти и к материальным стимулам.

– Ты заработаешь очень хорошие деньги. Твой сын станет членом купеческой гильдии. Разве не об этом ты мечтаешь? – Валентин внимательно посмотрел ей в глаза. – А по поводу того, что тебе придется нас ублажать… Может, тебе вообще никого не придется ублажать, – слукавил Валентин. – Нас-то уж точно.

– Чего же тогда ты, сударь, от меня хочешь? – искренне удивилась Василиса. – Что я могу? Неужто обшить кого надо?

Материальная заинтересованность, конечно, вещь очень важная, но идея, общая цель, общая задача куда важнее. Об этом Валентин знал не только из учебников бизнес-этики и корпоративного управления, когда-то пролистанных им, но и из собственного жизненного опыта. И Василиса, похоже, уже начала проникаться этой общей идеей.

– Царевич Иван сирота с шести лет, с тех пор как умерла его мать, царица Анастасия. Воспитывался у дядьки, без материнской ласки и женского влияния. Отсюда и та жестокость, та резкость в характере, о которых все говорят. Ты же станешь ему близким человеком, заместо матери ему будешь.