Александр Сапаров - Царев врач, или Когда скальпель сильнее клинка

А с Ирой мы становились ближе и ближе, и если в первый месяц нашей семейной жизни она напоминала мне начинающую оттаивать ледышку, то сейчас жена уже с удовольствием делилась со мной воспоминаниями о жизни во дворце и о том, как она боялась, что ее выдадут замуж за старого и страшного боярина. В тот день, когда мы приехали к ним свататься, она ухитрилась подглядеть в щелочку в двери, кто будет ее суженым, и от счастья, что это молодой парень, проплакала всю ночь. Наедине со мной она теперь с удовольствием обнималась и целовалась, вот только куча тряпок, которые по обычаю должны были носить женщины в эти времена, жутко мешала этому процессу.

В отношении средневековой косметики было гораздо проще. Увидев ее с набеленным лицом и черными зубами на второй день после свадьбы, я сказал:

– Чтобы этой страсти больше я не видел.

И уже на следующий день моя Ирка ходила по дому, сверкая глазками и красивым лицом, данным ей Богом.

Незадолго до отъезда в вотчину, куда я и сам хотел выехать хотя бы на непродолжительное время, меня навестил купец Пузовиков. Он уже давно пытался поговорить с моим ключником, и каким-то образом ему это удалось, после чего Федька рассказал, что у купца есть деловое предложение, но вот надо как-то это незаметно обсудить, а выгода большая светит. Мне, честно говоря, ничего придумывать не хотелось, и я как бы случайно заехал в его лавку. Сам купец вместе с приказчиками чуть не пол вылизывал передо мной, когда приглашал в отдельную комнату поговорить. Там меня усадили, поднесли вина заморского и лишь потом перешли к делу.

Начал купец издалека и все время кланялся, славословил, а сам поглядывал на меня хитрыми глазами. Был купчина, в отличие от меня, дороден, толст, и если бы не одежда, выглядел бы больше боярином, чем я.

Крутил он, крутил словами, но все свелось к тому, что прознал про нашу стекловаренную печь и захотел построить такую же, но вот не получилось у него ничего. А он вот уже несколько лет держал всю торговлю стеклом под собой. И в основном у него все стекло было привозное. И не хотел он терять такое дело, но боялся, что мы собьем ему все цены по Москве, поэтому просил как-то к общей выгоде решить этот вопрос.

Во время его рассказа мне так хотелось засмеяться, что еле сдержался, чтобы не сказать ему: «Хорошие мы тебе советы через подслуха передавали!»

Вместо этого я спросил:

– А сколько лавок-то у тебя, Николай?

– Сергий Аникитович, лавок у меня только в Москве четыре, одна в Твери да еще две лавки в Новгороде.

– Тогда давай так договоримся, Николай, стекло у нас будет только с мая, до этого пока ничего не сделаем. Лавку свою я не закрою, но там начнем особое стекло продавать. А все наше обычное стекло, если сможешь забрать оптом, то забирай, и уже сам, как можешь, продавай. И не нужно тебе стараться печи строить, ты купец, твое дело купил-продал.

Пузовиков странно посмотрел на меня и сказал:

– Не прогневайся, боярин, может, не то скажу, прошу, прости меня, дурака старого, но ведь тебе вроде бы тоже не к лицу такие работы заводить.

– Ты что же, купец, действительно уже совсем дураком стал, такое боярину говорить! – решил я слегка наехать на купчину.

Тот побледнел, упал на колени и завопил:

– Сергий Аникитович, не губи меня, Николашку старого, по дурости вопрос задал!

– Так вот думай, прежде чем говорить, вон борода ниже пояса, а ума не нажил.

– Точно так говоришь, Сергий Аникитович, не нажил, – затряс он головой.

– Тогда разговор закончен, обо всем поговорили, а уже цены вы с моим ключником обсудите. А если дело пойдет, то мы всех немцев с их стеклом по миру пустим, понял, купец?

Тот вновь со странным выражением посмотрел на меня и низко поклонился, вызвал приказчиков, те меня под руки вывели из лавки и помогли усесться в возок. А третий приказчик тащил большой сверток, который с поклоном передал моим спутникам.

Через несколько дней, когда Федор уже конкретно обговорил все по ценам и очень приблизительно по количеству товара, потому что еще никто не знал, как пойдут дела на новом месте, он пришел ко мне и рассказал, что купец после разговора со мной стал совсем по-другому себя вести.

– Сергий Аникитович, когда разговор вас коснулся, он сказал, что испугался так, что чуть сознания не лишился, и еще сказал, уж не знаю, специально или от души, что боярин ко всем талантам еще и купеческую хватку имеет, хоть молодой, а далеко пойдет.

Дороги начали просыхать, ушла большая вода, и мой обоз наконец-то отправился в путь. Я планировал отправиться через неделю после его отъезда, потому что о двух конях с охраной должен был приехать практически одновременно с ним. Очень хотелось мне посмотреть, что же было сделано за прошлую осень, и к тому же нужно было глянуть мельницу, которая значилась в приданом моей жены.