Александр Сапаров - Царев врач, или Когда скальпель сильнее клинка

И мы, низко кланяясь и пятясь, дошли до выхода, где повернулись и вышли во двор. Я вытер пот, струившийся по лицу, и с удивлением заметил, что то же самое делает воевода. Приметив мой взгляд, он улыбнулся:

– Строг наш государь, но… справедлив. А все равно страшно.

Обратно мы ехали молча, каждый погрузился в свои мысли. Наконец я не выдержал:

– Отец, почему ты молчишь?

– Ты знаешь, Сергий, я ведь только сейчас немного в себя пришел. Ведь еще в прошлом годе письмо от воеводы получил, не поверил ему. Думал, давно уже моя кровиночка сгинула. А там, может, поблазнилось старому Поликарпу? Но вот когда он повторно написал, да и ты свое добавил, тут я уже забеспокоился, нашел ниточку одну, и привела она меня к человеку, который тебя передал похитителям, ну а когда пятки ему поджарили, рассказал он, что не убили тебя, а в люди отдали, как там Трунов-то сказал: «Пускай отродье в смердах помыкается». Но все равно, пока тебя не увидел, в сомнениях был. А потом ты видел сам, ездил по друзьям да приятелям, всем надо было тебя показать да грамоту подписать, дело-то не простое, за лжу царю, сам понимаешь, что будет. А теперь дело вроде сделано, вот душой и отдыхаю, хотя какой отдых, послезавтра уже к войскам поеду. В усадьбе-то твоей почти вся челядь старая, тебя помнят, так что сейчас отправимся туда. И в поместный приказ завтра съездим, надо, чтобы бумаги на тебя сделали. Вотчина твоя в тверской земле, после Трунова осталась, он хоть и порастряс ее после Щепотнева, но жить с нее придется. Слышал, сам государь сказал, думать будет о твоей службе, жалованья пока нет. А вотчина у тебя поболе трехсот четей хорошей земли будет. Не знаю, как в этом году, а в следующем тебе уже придется двух оружных поднимать. Я тебе, конечно, помогу для начала, но если в тебе моя кровь, то все сможешь сделать сам.

Я сидел, слушал своего «отца», а в голове был кишмиш. Нарастала паника. До сих пор я жил как бы под прикрытием, то у бабки, то у боярина, затем у воеводы, и знать не знал всех этих четей, налогов, выплат и тому подобного. А сейчас меня, как котенка, выбрасывали в этот жестокий мир, пусть даже и в гордом звании боярского сына.

– Отец, а может, у тебя есть человек, который станет у меня ключником? Я ведь, сам понимаешь, не справлюсь сразу с хозяйством, а мой Антоха помощник только в лечении.

Хворостинин задумался:

– Есть у меня парень смышленый, думаю, он согласится с рядом к тебе перейти, у меня-то он в холопах, а тут такое дело, сразу в ключники.

Скоро мы подъехали к большим воротам, и наш кучер застучал в них рукояткой кнута.

– Кого там принесло? – раздался хриплый мужской голос. – Не ждем мы никого.

– Открывайте! – заорал кучер. – Хозяин ваш Сергий Аникитович приехали!

За воротами послышались крики, створки быстро распахнулись, и мы въехали во двор. Двор-то был побольше, чем у Дмитрия Ивановича, и терем повыше. Но вот челяди, выбежавшей на улицу, насчитывалось около десятка, все в не очень хорошей одежде и не толстые. Неожиданно из дверей дома с воплем выскочила простоволосая невысокая женщина:

– Сережа, ты живой! – бросилась она обнимать меня.

Я стоял и позволял ей это делать, в голове не было ни мысли. Женщина отодвинулась:

– Сергий Аникитович, неужто совсем забыли меня, кормилицу свою Феклу?

Я кинул беспомощный взгляд на Хворостинина.

Тот вышел вперед и веско сказал:

– Опоили вашего хозяина шесть лет назад, и память после этого он потерял. Так что давайте, кто тут у вас старший? Ведите, рассказывайте все и показывайте.

Женщина охнула и заплакала, попыталась погладить меня по голове.

И нас повели по клетям, подвалам, комнатам. Экскурсия была долгой. Но Дмитрий Иванович ничего не пропустил и сунул свой нос во все дырки, чем заслужил уважительный взгляд от нашего провожатого. Тем временем нас позвали пообедать. Увы, обед оказался так себе, каша да квас.

Хворостинин не выдержал и спросил, в чем причина такого бедствия, на что ему ответили, что до сегодняшнего дня владельца у усадьбы вроде бы и не было, а соискатели решали свои проблемы в Поместном приказе. Хворостинин улыбнулся:

– С этого дня у них такой заботы больше нет, спасибо великому государю Иоанну Васильевичу, что за сироту вступился.

Обнадежив челядь, что с завтрашнего дня у них начнется новая жизнь, мы покинули мой будущий дом и направились к Дмитрию Ивановичу, где нас ожидал не в пример более вкусный ужин.

Весь вечер проговорили о моем будущем, Хворостинин пытался мне рассказать об управлении домом и вотчиной, но быстро понял, что нельзя объять необъятное, и оставил свои попытки. Вызвали холопа Федьку, у которого, когда он узнал о моем предложении, заблестели глаза. Он с удовольствием согласился составить со мной ряд и целовать крест.