Андрей Валентинов - Нуар

– Сюда, мсье, за этот столик, – все тот же усатый «ажан» поспешил пододвинуть стул. – Садитесь и делайте вид, что газетку читаете. И, пожалуйста, ничего не говорите. Вообще ничего, не здоровайтесь даже.

Прежде чем сесть, бывший штабс-капитан поглядел на ковер. Пятно все-таки осталось, пусть и не слишком заметное. Прежний комиссар закончил свои дни именно здесь. Труп упал головой к левой стене. Кровь растеклась большой неровной лужей, Прюдом едва не испачкал ботинок, выругался шепотом, потом перекрестился… Сейф оказался спрятан за гардиной, у Даниэля тряслись руки, и открывать пришлось Арнольду.

И пахло гадко. Так, что и вспоминать не хочется.

– Кофе, мсье Грай.

– Благодарю. Признаться, заждался.

Усач улыбнулся не без гордости. Обещал человеку кофе – принес. Служба есть служба!

– Двое их там, – негромко проговорил он. – Военный и дама. Час назад из Касабланки приехали. В гостиницу – и сразу сюда.

Ричард Грай кивнул, но уже молча. Если уж просили ничего не говорить…

«Ажан» еще немного потоптался, затем не слишком умело щелкнул каблуками и был таков. Негромко хлопнула дверь. Бывший штабс-капитан покосился на портрет де Голля, но генерал сделал вид, что они не знакомы. Ричард Грай, пожав плечами, развернул газету, убедился, что она – позапрошлогодняя, и вдруг с полной ясностью понял, что и в самом деле прибыл вовремя. Тот, чьей волей он оказался на борту корабля-призрака, рассчитал все с точностью до минуты. Друг Даниэль прав, придется огребать по полной, с процентами и бонусами. Именно этого он хотел избежать, уезжая на Корсику, а после – в альпийские предгорья. Но побег не удался. Его заставили вернуться – в нужное время и в нужное место, чтобы увидеть в гостиничном зеркале своего Черного человека – и чтобы попасть сюда, к плохо замытому кровавому пятну.

А еще он прикинул, что особой разницы между бывшим белым офицером Родионом Гравицким и смешной девушкой из «сонной» гравюры нет. Вопрос в масштабе, в размерах отведенной им части Мультиверса, но отнюдь не в принципе. Ее мир со сказочными разбойниками и страшными сказками столь же реален, как и этот, серо-черный, из которого ему не позволено уйти. А еще разница в искренности, самой обычной, человеческой. «Я чем-то обидела молодого господина?» Для «господина» же эта черноглазая – даже не лягушка на лабораторном столе. Лягушка по крайней мере реальна, ей и посочувствовать можно.

«Здравствуйте, коллега! Надеюсь, этот простенький сон вам понравится…» Нет, ему не нравились разрезанные лягушки.

– …Сюда, сюда! Заходите, прошу. Прямо к столу, без всяких церемоний, мы здесь, в провинции, люди простые.

Ричард Грай поспешил взять в руки газету. Поднять повыше… Немного правее… Комиссаром Прюдомом он уже успел налюбоваться, остальных же сперва лучше послушать.

– К столу! К столу, пожалуйста!.. Так вот, мадам, убедительно прошу перевести слово в слово. Администрация Французской Африки и полиция Эль-Джадиры в моем лице пунктуально и точно соблюдают все подписанные соглашения. Да, да! Ни о каком саботаже и тем более укрывательстве не может быть и речи!..

Бывший штабс-капитан невольно улыбнулся. Друг Даниэль как всегда убедителен, с непривычки и поверить можно. Женщина, стало быть, переводчик…

– Он все о том же, товарищ майор. Юлит! Спросите его прямо в лоб, понаблюдаем.

Пальцы, сжимавшие газету, дрогнули. Русский переводчик! И, кажется, не просто переводчик. И даже не просто переводчица.

– Садиться не будем, капитан. О-о-от… Переведите ему…

Военный и дама… С дамой все ясно, осталось послушать военного. Ричард Грай с трудом удержался, чтобы не разжать пальцы, сжимавшие старую бумагу. И так понятно: стол, как положено, Т-образный, гости стоят у нижней черточки слева, всего в нескольких шагах.

– Господин начальник полиции! Как сказал великий вождь советского народа, верховный главнокомандующий Красной армии товарищ Сталин, советский народ не ставит перед собой задачу уничтожения Германии, но преследует цель ликвидации фашистского государства, о-о-от… И его вдохновителей, уничтожения гитлеровской армии, разрушения ненавистного «нового порядка» в Европе и… О-о-от… И наказания его создателей…

Ричард Грай отхлебнул кофе, не чувствуя вкуса. В смысл слов он пока не вдумывался, слушал голос. Красивый баритон, низкий, почти артистический, хоть в дикторы бери. «О-о-от» – отдышка, значит, что-то с легкими. Сложить все вместе – интеллигент из «бывших», возрастом за пятьдесят, полный, лицо наверняка красное, отвислые щеки.