Кира Стрельникова: Принц Темный, принц Светлый…

Не было ни туннеля, ни ангелов с крылышками, а просто темнота и пустота. Значит, я жива, может, в коме, если мыслить получается. Тело ломит… Тело?! О счастье, я его чувствую! Значит, хрустнул не позвоночник. Или все-таки он? Надо набраться мужества и открыть глаза, посмотреть, что же вокруг творится. Открыла. Мм… Захотелось тут же их закрыть. Комната не походила на белую больничную палату, или это была очень дорогая частная клиника, где апартаменты для больных метров по тридцать квадратных и вместо коек широченные антикварные кровати с резными столбиками по углам и балдахином. На краю сидел какой-то дородный темноволосый мужчина, с тревогой и облегчением смотревший на меня. Лицо его, круглое, с явной склонностью чуть что наливаться краской, отчего-то сразу не понравилось, хотя откровенным уродом мужик не был. Ни разу не доктор, по крайней мере, доктора не носят рубашек с пышными кружевными воротниками и манжетами, и бархатных курток – или как эта одежка тут называлась? – с вышивкой серебряной нитью. Чуть поодаль стоял еще один мужчина, одетый скромнее, и почему-то выражение его лица мне очень не понравилось.

– Я в больнице, да? – Э-э… а с чего это у меня такой голос странный? Вроде не мой совершенно. Такой хриплый и слишком низкий, раньше нормальный был, обычный.

Мозг трусливо отказался выдавать варианты. Решила пока списать на стресс от аварии и красочные, реалистичные глюки от обезболивающих и прочей химии. На лице сидевшего брюнета появилась улыбка – наверное, ее можно было назвать доброжелательной. Правда, с большой натяжкой. Подозрения зашевелились с прежней силой, ибо взгляд мужика остался настороженным и ни разу не дружелюбным.

– Нет, деточка, ты дома. – Он поправил одеяло заботливым жестом. Ой, а зачем голос-то такой приторный? И прикасаться к моей руке не надо, неприятно же. У меня аж скулы свело, но вот следующие слова убили напрочь все желание язвить со страху. – Как ты себя чувствуешь, Эрин?

Что за фигня, это он мне? Где это дома? И что за странное имя?! Паника грозила накрыть огромной волной, лишая способности трезво мыслить, апатию последних недель как рукой сняло. Адреналин промчался по венам огненным шквалом, меня разве что не тряхнуло, как от удара током. Сознание отчаянно цеплялось за объяснение нереальности происходящего, хотя покрывало под пальцами слишком уж явно ощущалось, как настоящее, нос щекотали незнакомые запахи, и косые лучи света из окна по-настоящему грели лицо.

– Меня зовут… – Оп. А вот этого я не ожидала. Собственное имя упорно не хотело даваться, хотя я помнила прекрасно и переход, и машину, и болезненный удар. Зажмурившись, тряхнула головой, паника уже выла милицейской сиреной, грозя перейти в откровенный ужас и вылиться истерикой. – Что случилось?! Почему я не помню свое имя? Где я вообще, черт возьми, нахожусь?! – М-да, все-таки истерика.

Пришлось стиснуть зубы и дать себе мысленного подзатыльника. Поздравляю, кумушка, по ходу ты записалась в очередные попаданки, как презрительно и небрежно называют героинь, которых самым разным макаром заносит во всякие сказки. Пора признать и не прятаться трусливо за попытками придумать правдоподобное объяснение происходящему. Сначала мысль полетела по стандартному сценарию: найти способ вернуться. И сразу обозначить границы: мир спасать не собираюсь, опасные штуковины и артефакты искать и уничтожать – тем более, выходить замуж за всяких плохих парней с целью перевоспитать их – тоже, как и за хороших. Начиталась, знаю, что это чревато неприятностями и опасными для жизни приключениями. Я не Зена и вряд ли обладаю какими-то опупенными скрытыми способностями к магии, так что никаких квестов по уничтожению злых колдунов и укрощению заносчивых эльфов, принцев, королевичей или, упаси боже, орков! Еще надо убедиться, действительно ли оказалась в другом мире, вдруг я все-таки лежу в коме под капельницей и ловлю красочные и очень правдоподобные глюки… И почему эта фраза так знакома? Да потому что каждая вторая попаданка пытается свято себя в этом уверить… Мамочки!

Мужчины между тем переговорили, после чего брюнет пожелал мне выздоровления и покинул спальню. Немного поспешно, насколько успела заметить, и настороженность из его взгляда так и не пропала. Я приподнялась на локтях и заявила чрезвычайно раздраженным голосом – неожиданно вышло шипение, как у рассерженной кошки:

– Уважаемый, меня просветят насчет происходящего или как?!