Юрий Корчевский - Командир штрафбата

Сам же направился к железнодорожным путям.

У двадцатитонной цистерны немецкого образца стояли двое автоматчиков.

– Стой, стрелять буду! – предупредил один из них.

– Боец, ко мне! Я из СМЕРШа, – Сергей предъявил удостоверение.

Лицо автоматчика побледнело.

– Извините, товарищ майор!

– Эта цистерна?

– Так точно.

– Котелок или фляжка есть?

Автоматчик отстегнул с пояса фляжку в чехле.

Сергей взобрался на цистерну и опустил фляжку в открытый люк. Набрав спирта, спустился вниз – фляжку надо было отправить на исследование. В принципе умерших это не воскресит, но для дела положено.

– Открывайте задвижку снизу, – приказал Сергей.

Один из солдат открыл задвижку. На землю хлынула жидкость, сильно пахнувшая спиртом. По виду и запаху – настоящий денатурат. Или немцы спирт каким-нибудь ядом отравили, или в цистерне метиловый спирт. Он по цвету, вкусу и запаху – точь-в-точь этиловый спирт, не отличишь. И действует после выпивки очень похоже, только убивает. Не мгновенно, но несколько часов хватает. И смертность от него стопроцентная.

Кто из солдат позарился на дармовую выпивку – сами виноваты, только вот расплата была очень жестокой. А старлей не пресёк вовремя. И шестьдесят два человека навечно останутся лежать в братской могиле в маленьком польском городке. Старлей, конечно, под трибунал пойдёт, и какова его судьба будет – никому не известно.

Наши войска быстро продвигались к Германии, а кое-где уже пересекли её границы. В конце января, 27-го, пал Мемель (Клайпеда). Земли Восточной Пруссии, этой цитадели немецкой военной машины, съёживались, как шагреневая кожа.

По мере продвижения по немецким землям сопротивление немцев возрастало. Одно дело – воевать в Белоруссии или Польше, и совсем другое – защищать свои дома и семьи. Велика ли Германия? А боевые действия ведутся на два фронта: на западе высадились американцы с союзниками, на востоке давят Советы. Наиболее боеспособные части были переброшены немцами на Восточный фронт, заняли Зееловские высоты, довольно хорошо оборудованные в инженерном плане: многоярусные бетонные доты, противотанковые надолбы, ряды траншей, перед которыми – колючая проволока и густые минные поля.

Только людских резервов у Германии уже не было. Работали заводы, выпуская танки, пушки, самолёты, вооружение и боеприпасы. А людей, владеющих этой техникой, оставалось всё меньше. Да и времени на подготовку новобранцев требовалось много – его у немцев тоже не было. Дошло до того, что в зенитных расчётах из немцев были только наводчики и командиры расчётов, а остальные члены расчёта – подносчики снарядов, заряжающие – комплектовались из военнопленных.

Кроме того, даже обученные новобранцы не имели боевого опыта. В целом – армия Германии еще сильна, но боевая мощь каждого отдельно взятого батальона или полка сильно уступала таковым образца 1940–1941 годов.

Конечно, министерство пропаганды Геббельса работало на полную катушку. Немцам внушали, что русские будут им мстить, убивать стариков и детей, насиловать женщин; что русские озлоблены и жестоки, они придут уничтожить немецкий народ, а пленных сделают рабами.

Напуганные мирные жители, прихватив с собою скудный скарб, уходили в глубь страны, подальше от приближающихся страшных русских солдат. Кто имел родственников за границей – в нейтральной Швейцарии, к примеру, или просто возможность выехать, перебирались туда.

На Западном фронте немцы нанесли союзникам несколько чувствительных ударов, и теперь англосаксы больше действовали в воздухе, засыпая бомбами военные части, укреплённые и мирные города. Они бомбили не только военные заводы в городской черте, но и жилые кварталы, подчас почти стирая города с лица Земли, как Лейпциг или Дрезден.

Немцы писали на стенах домов краской: «Лучше смерть, чем позор!» или «Умрём, но не сдадимся!», «Смерть или Сибирь». Население с января 1945 года стало на себе испытывать все тяготы войны: бомбардировки, голод, ранения, смерть и всеобщую неразбериху. Война бумерангом вернулась туда, откуда пришла на землю соседей, и немцы сполна вкусили все её «прелести».

На первых порах опасения немцев стали подтверждаться. Советские солдаты и в самом деле горели жаждой мести за убитых родственников, за разрушенную мирную жизнь.

Небольшие города американцы и союзники, как правило, не бомбили: слишком мелкая цель, и разрушений было мало. Когда батальон входил в занятый немецкий городок и командир подразделения распределял солдат на постой, то через полчаса-час вспыхивал один дом, другой, а через пару часов полыхал весь город. Поджигали дома солдаты, предварительно набив «сидор» ценными вещами. Речь шла не о золоте или действительно ювелирных изделиях – немцы их забирали с собой. Солдаты брали женские платья, мужские пиджаки, обувь – всё, что имело в СССР ценность и было в дефиците. Солдаты видели, как богато, по их мнению, жили немцы. Во многих домах были телефоны, во всех – санузлы, добротная мебель, ковры и картины на стенах. То, что было нормой среднего бюргера, было невиданной роскошью для жителя СССР.