Анатолий Дроздов - Самец взъерошенный

Мы и не пищали. Копали, обтесывали, забивали. Пришлый не отставал. Наравне со всеми бросал землю, таскал колья и заколачивал их в вал. К обеду возле нашего контуберния перебывала, наверное, вся когорта. Каждому хотелось глянуть на необычного легионера. Я напускала на себя суровый вид и покрикивала на Игрра: пусть знают, кто над ним главный! Пришлый не обижался: послушно бежал помогать, менял топор на лопату и наоборот. И хотела бы придраться, да не к чему. Даже Руфина, понаблюдав, заметила мне:

– Хороший выйдет преторианец! Ты уж не зверствуй! Тебя-то он пощадил…

Лучше бы промолчала!

К обеду случился ливень, и в казармы мы топали, перемазанные с головы до ног. Предвидя это, я выделила Бычку, дежурившей в тот день, асс на помывку. Малявка поручение выполнила. По возвращении нас ждала натопленная баня и котел горячей воды. Девчонки, узнав, сорвали с себя одежду и с радостным визгом рванули мыться. Игрр остался у дверей.

– Ты чего? – удивилась я.

– Потом, – сказал он.

– Вода кончится, – покачала я головой. – Думаешь, оставят? – я указала на дверь, из-за которой доносился вопли и шлепки по голым телам. – Или боишься, что изнасилуем?

– Опасаюсь! – улыбнулся он. Надо же! Какой стеснительный!

– Никто не смеет ослушаться трибуна, – успокоила я. – И тем более никому не хочется розг. Ты преторианец, а не лупа. Не тронем!

– Но разглядывать будете? – уточнил он.

– Само собой! – кивнула я.

Он улыбнулся и потянул через голову тунику. Наше появление заставило контуберний умолкнуть. В казарменной бане не слишком светло, но разглядеть, как сложен пришлый, труда не составило. Я и прежде видела, что у него сильные руки и ноги, но то, что он весь окажется настолько хорош… Статуя с форума, только живая! Мне вдруг захотелось коснуться этих бугров под гладкой кожей, ощутить их упругость и силу. Наверное, нечто подобное испытали и девочки: они напряглись и шагнули навстречу. Это заставило меня прийти в себя. Из-за спины Игрра я показала кулак, и все сделали вид, что моются.

Игрр окатил себя водой из ковша, взял свободную губку и стал намыливаться. Я подошла к нему.

– Потру спину!

Он протянул мне губку и склонился над мраморной лавкой. Я отбросила губку и стала тереть ему спину руками. Он не возражал. Когда я закончила, он выпрямился и указал на лавку.

– Теперь ты!

Я послушно согнулась. К сожалению, губку он подобрал и тер спину ею. Когда я распрямилась, у лавки стояла очередь. Девочки держали в руках губки. Игрр не отказал никому. Когда последняя из нас распрямилась, все увидели, что фаллос Игрра вздыбился – совсем как у статуй на форумах. Девчонки восторженно взвизгнули и окружили пришлого. Игрр прикрылся руками.

– Не бойся! – хмыкнула я. – Они всего лишь потрогают – на удачу.

– Я не статуя! – отрезал Игрр. – Незачем меня лапать!

Девочки разочарованно отошли. «Грубиян! – подумала я. – Контуберний – это семья, все в нем, считай, родственники. С тебя убыло бы, если б потрогали?» В тот же миг я сообразила: пришлому нашлось прозвище. У преторианцев принято наоборот, но ведь Игрр сам по себе – исключение. Будет Недотрога.

За ужином Игрр вновь испортил настроение. Проглотив ложку каши, скривился.

– Недоварена, – сказал недовольно. – И пересолена.

Бычок, дежурившая в этот день, вспыхнула. Она ведь так старалась! И в миску Игрра кусочков копченого сала больше бросила – все это видели. А он, можно сказать, в лицо ей плюнул…

– Завтра будешь дежурным! – распорядилась я. – Возьмешь у меня деньги и накормишь нас правильно.

– Слушаюсь, декан! – кивнул он.

Спать мы легли хмурые. И зачем мать согласилась взять этого индюка в когорту? Эти мужчины невозможны! Изнеженные, капризные… Я забрала у Игрра свои подушку и матрас, хотя поначалу решила их оставить. Пусть спит на соломе! Посмотрим, как он завтра отдежурит!

Знала бы я тогда, чем все кончится…

Я сразу не понял, какую подлянку мне бросили. Поручение выглядело пустяковым. Взять деньги, сходить на рынок, купить продуктов и приготовить… Ерунда! В когорте не существовало единой кухни. Государство платило легионеру жалованье, и за эти деньги тот покупал все: одежду, обувь, оружие, уголь, чтобы не замерзать в холодное время года, и провизию, чтобы питаться. Как он это будет делать, начальство не волновало. Каждый контуберний готовил пищу самостоятельно. Разумеется, не составляло проблемы заказать обед в харчевне или притащить рабов для услуг – контингент здесь служил специфический и средствами располагал. Но в когорте это категорически запрещалось. Правильно, между прочим. Армия, где один жрет, а второй слюнки глотает, много не навоюет. Поэтому любые деньги, кроме жалованья, у преторианцев изымали. Родственников с передачками не допускали. Но об этом я узнал позже, поэтому и лопухнулся…