Михаил Тырин - Самоволка

– Эй! – донесся крик. – Выходи давай!

– Ага, сейчас тебе… – со злостью прошипел Степан, вскочил на колени и дал по окнам несколько коротких очередей.

Быстро перезарядился, снова затих за камнями.

– Кончай стрелять, дурило! Это я! Вылезай!

– Борька? – Степан на четвереньках подобрался к окну, осторожно выглянул.

И в самом деле, в десяти шагах от него выглядывал из-за глиняного столбика брат.

– Выходи, говорю! Ты там цел?

– Я… я цел! А где эти?..

– Нигде! Выбирайся, время дорого.

На ватных ногах Степан вышел на крыльцо. Он тут же наткнулся взглядом на одного из бродяг: скрюченный, как креветка, он лежал на тропинке в луже крови и дергался в конвульсиях. Еще двое валялись на дороге.

Борис увидел брата и вышел навстречу.

– Ну, ты даешь, Степашка… Двоих успел ушатать, пока я не подскочил.

– Я? – Степан нашел в себе силы удивиться. – Я их почти не видел… не целился даже… А кто это?

– Не знаю, бандюки какие-то, судя по прикиду. Надо ехать. Быстро собирай барахло, я пока коня тебе поймаю. Слушай, и зеленку там поищи какую-нибудь в вещах – у тебя рожа в кровь располосована.

Он отвязал от забора лошадь, ловко вскочил на нее, сильно дернул поводья, давая понять незнакомому животному, что шутить с ним не намерен.

Степана трясло. Он вернулся в дом, кое-как набил вещи в рюкзак, застегнул ремень, переложил пистолет в кобуру. Рассеянно посмотрел по сторонам – не забыл ли чего…

На улице очень скоро снова застучали копыта. Даже слишком скоро.

– Степан! Сюда, бегом! – закричал Борис. – Быстро, быстро!

Степан выскочил, на ходу накидывая рюкзак.

– Сюда! – Борька показал ему место на коне рядом с собой.

– Ты же собирался…

– Быстро, я сказал!

Втащив Степана к себе едва ли не за шиворот, Борис припустил коня по улице.

– Да что случилось?

– Молчи… и молись.

Лошадь вдруг резко замедлилась, и Степан чуть не вылетел на дорогу. В следующую секунду у него вспотел затылок.

Навстречу им мчались всадники – десятка два или больше. Такие же грязные и нечесаные, на лохматых, разукрашенных конях. Слышался свист, визг, щелчки кнутами.

– Ну все, приплыли… – выдохнул Борис.

Он повернул лошадь, и Степан убедился, что и сзади в облаке пыли их нагоняет другая группа всадников.

– Что делать, Боря? Может, уйти дворами?

– Некуда уже. Плохо дело, Степа. Мы с тобой перестреляли их разведку, а это – остальные подтянулись.

– Что делать?!

– Постарайся их не злить хотя бы… хотя куда уж больше.

Их быстро окружили. Бандитские лошади пошли вокруг «каруселью». Звучно защелкали кнуты, конь под Борисом вдруг поднялся на дыбы и рухнул. Степан успел увидеть только, как стремительно приближается земля, и ударился об нее всем телом, отбив все, что только можно.

Рядом ковырялся Борис, кнуты свистели у лица, тут же пролетали копыта, взметая пыль и камни. Пару раз спина ощутила горячие удары.

– Ханн-гэй! Ханн-гэй! – послышалось откуда-то сверху. После этого топот и свистопляска вокруг вроде бы стали тише.

Степан ощутил, как ему несколько раз несильно наподдали в ребра ногой. Он понял, что его хотят просто перевернуть лицом вверх. На него в упор смотрел один из бандитов – лысый, одноглазый, с торчащей в стороны бородой и серыми бородавками по всему лицу.

– Кенн-го! – крикнул он и расхохотался, показав гряду неровных коричневых зубов.

После этого сорвал с пояса какую-то засаленную липкую тряпку, накинул Степану на голову и ловко завязал узлом.

Того едва не вырвало от тошнотворного запаха. Тут же он почувствовал, как его ощупывают, тормошат, лезут в карманы, сдирают обувь и ремень.

Степан не успел даже охнуть, как его дернули, подняли и с размаху опустили на что-то жесткое и неудобное – кажется, лошадиное седло.

Так и есть – бросили поперек лошади. Неподалеку сдавленно вскрикнул Борис – его тоже упаковали.

Бандиты обменялись невразумительными возгласами и поскакали. Степан ничего не видел, он лишь ощущал, как подскакивает лошадь и как жесткий угол седла бьет ему в ребра. И еще в ноздри лез запах – смрадный, удушающий, хуже которого, наверно, не было ничего на свете.

Скачка продолжалась долго, и Степан уже чувствовал, что из него скоро вывалятся внутренности.

Наконец остановились, грубо сбросили с лошадей. Сорвали повязки с лиц и, ослепших от внезапного солнца, куда-то столкнули.

Земля ушла из-под ног, а уже в следующее мгновение тело ударилось о нетвердую землю.

Глаза привыкли к свету, и стало видно: обоих сбросили в яму – не особо глубокую, чуть больше человеческого роста. Сверху упала тяжелая деревянная решетка.