Михаил Тырин - Самоволка

– Я и забыл, – на бегу проговорил Борис, – что тут старая узкоколейка. Вернее, не знал, что она еще живая.

– Боря, я ничего не понимаю! Почему бежим?

– Чтобы успеть. Меня слушай, ладно? Скажу лежать – лежи. Бежать – беги. С железнодорожниками разговор всегда короткий, они не церемонятся.

– Черт тебя подери… – только и смог ответить Степан.

Они со всех ног мчались по плотной, обожженной солнцем почве, чуть поросшей желтой травой. В горле першило от пыли. Степан явственно чувствовал, что его уже можно выжимать, как половую тряпку, – столько из него вытекло пота.

– Стой, отдышись, – скомандовал наконец брат. – Я его вижу.

– Кого?

– Состав. Вон там, гляди.

Степан ничего не видел, кроме раскаленного дрожащего воздуха и ослепительного светло-голубого неба.

И не слышал тоже ничего – в ушах все свистело и вибрировало.

– Успеем, – сказал Борис. – Если наискосок пойдем, успеем перехватить. Он еле ползет. Вперед!

И снова сумасшедший, безумный бег по жаре. Степан уже почти ничего не видел из-за пота, заливавшего глаза. Лишь смутно различал фигуру брата впереди. При каждом вдохе легкие отзывались болью, словно в них заливали кипяток. «Хорошо, что я почти не курю, – думал Степан. – А может, и плохо. Может, лучше завалиться тут в пыли и сдохнуть поскорее…»

– Стой! – Борис схватил его за руку и надавил на плечо, заставляя опуститься. – Успели, брат! Теперь не шевелись!

Степан проморгался, осторожно повел глазами по сторонам. Они лежали в высокой сухой траве. В воздухе плавали запахи чего-то железного и химического.

Потом он разглядел впереди небольшую насыпь из потемневшего щебня и рельсы.

– Не шевелись… – почти беззвучно процедил Борис.

Через несколько десятков секунд земля едва заметно вздрогнула. А по рельсам покатились колеса. Степан лежал так неудобно, что ничего не видел, кроме этих колес – небольших, ржавых, давно не крашенных.

– Готовься, Степа, – шептал в самое ухо брат. – Соберись, сейчас – последний рывок… Готов? Пошли!

Он вскочил, сдернув Степана за собой. Оба выскочили на рельсы и бросились вслед уезжающему последнему вагону. Вернее, это была платформа с деревянными бортами.

Поезд и в самом деле шел небыстро. Борис первым уцепился за борт, перевалился и тут же протянул руку Степану.

– Ну, быстро! Давай!

Степан немного промешкал, не видя, куда упереться ногой. Но наконец и он оказался на горячем дощатом полу платформы, хоть и с разодранными локтями.

– Фух… нам везет. Только не вставай! Лежим и не моргаем, так не заметят.

– Боря… – задыхаясь, проговорил Степан. – А мы на тот ли поезд сели? Он точно в правильном направлении? Я больше бегать не смогу…

– Да здесь одно направление, не переживай.

– Мне показалось, Боря, ты не очень хорошо знаешь дорогу…

– Ты не прав, знаю. Вернее, прав немного – не очень знаю. Но тут и дорог особо нет. Тут одно направление – к побережью. Не заблудимся.

– Ох, Боря…

Набегающий встречный ветерок сделал свое дело – жара перестала быть пыткой. Хотя пить хотелось уже нестерпимо. Давненько Степан не испытывал самой обычной жажды. В той жизни иногда хотелось чаю, иногда сока, иногда – вина или коньяка… Но так, чтобы отдать полжизни за глоток простой воды, – такого не было очень давно. С детства, пожалуй.

Стучали колеса, платформу обволакивали клочья паровозного дыма.

– Какого черта… – пробормотал Степан.

– Что? – не понял Борис.

– Беготня эта! Лошади! Поезда эти! Почему у вас тут нет нормальных машин?!

– Так нефти же нет!

– Это я уже знаю. Но есть, например, «спиртовки». Почему не довести их до ума? Чтоб нормально ехали, не ломались, не пыхтели, не дребезжали. Спирт разве сильно хуже бензина?

– Это же Центрум, брат. Ты ничего не понял?

– Ничего.

– Центрум – перекресток миров. Он, как паук, живет на том, что дергает за ниточки. Тут текут реки товара, и с каждой капельки у Центрума есть навар. Ты вот ехал на полярном экспрессе. Я даже не знаю, что и откуда он везет. Но каждый его рейс способен прокормить стотысячный город в течение недели.

– И что? Почему не сделать все нормально?

– Ты не нервничай. Этот мир спокойно живет и сытно кушает лишь потому, что паразитирует на других. И другой жизни он не помнит. И не хочет. Понимаешь?

– Нет.

– Ты говоришь, «спиртовки». Сейчас их клепают всякие самодельщики. Даже есть что-то вроде фабрик. Да, можно построить целую индустрию! Можно провести исследования и испытания. Можно сделать хороший товар. Сервисные мастерские! Но ведь для этого придется приподнять зад от стула…