Михаил Тырин - Самоволка

Наконец он закончил. Причем последняя интонация была явно вопросительная. Незнакомец смотрел на Степана и ждал ответа на какой-то свой вопрос.

– Аманут… – обреченно произнес Степан, поскольку это было единственное слово, о котором он хоть немного знал.

– Аманут! – повторил незнакомец – и вдруг легко рассмеялся. Смех добросовестно подхватили его спутники, после чего вся странная компания пошла дальше.

Степан протяжно выдохнул и отер пот со лба.

– Ничего себе друзья у тебя… – сказал подошедший из темноты Борщик.

– А кто это?

– Ты даже не знаешь, кто это?! – изумился тот.

– Не знаю… по-моему, он обознался.

– Это, знаешь ли, сам господин Умбару, геральд-министр местного двора. И он же командует сегодняшней операцией. Ты точно с ним не пересекался?

– Не припоминаю… А что он говорил-то?

– А ты не понял? – фыркнул Борщик.

– Ни слова.

– Что ж ты, капитан, даже языка местного не выучил?

– Не пришлось пока.

– Странный ты, капитан. Непонятный. А говорил он, что рад видеть тебя в своих рядах. Просил не слишком лезть под пули, потому что впереди у вас много важной и интересной работы. Так что береги себя! – Борщик хлопнул его по плечу. – Приближенный ты наш!

– Да ничего я не приближенный, обознался он!

– Слушай, пока тебя в королевские покои не повели под белы рученьки, проверь машину, ладно? А то неохота раскорячиться где-нибудь посреди степи. Ночь долгая будет. Мы с ребятами пока тебе горючки принесем. Да и себе…

Степан остался один на один со «спиртовкой». Он походил вокруг, постучал по колесам, попытался залезть под капот, но не смог даже понять, как тот открывается.

Он сел прямо на траву, прислонившись к колесу. Обстановка в лагере постепенно менялась. Меньше стало отдыхающих и расслабленно шатающихся. И вообще людей становилось меньше с каждой минутой. Целые команды поднимались и уходили на позиции. Проехали мимо, сотрясая почву, четыре огромных грохочущих танка, отравив воздух кислым дымом.

Гасли костры, стихал гомон. Теперь чаще слышались громкие голоса радистов, пытающихся связаться с кем-то через свои громоздкие ламповые аппараты.

Степан вдруг ощутил, что его пробирает неприятное чувство – беспокойство, неумолимо переползающее в страх. Днем этого не было – он носился туда-сюда, и не находилось лишней секунды заглянуть в себя.

На его глазах начиналась война. Он не имел к этой войне никакого отношения, более того – являлся тут лишним и нежелательным. Но при этом был вынужден оставаться в кругу событий.

А может, уже и не стоит? Что-то изменять – поздно. Помочь Борьке уже никак нельзя. Да он скорее всего уже сам себе помог. Двое пленных кечвегов поселили у Степана уверенность, что вся его затея с переодеванием и попыткой предупредить Бориса – самонадеянная глупость.

Кечвеги и сами знали о грозящем нападении. Иначе не отказались бы от предложенной свободы. Оставалось непонятным, зачем они так настойчиво стремились в плен – ну, это их дела…

Прыгнуть в машину, да и укатить отсюда ко всем чертям. Если что – можно козырнуть жетоном перед любым патрулем.

Добраться до ближайшего города, раздобыть гражданскую одежду, да и сдаться пограничникам: отправляйте меня домой.

Правда, допрашивать будут наверняка. Как попал, откуда пришел… Врать придется много, а это чревато новыми проблемами.

Ни к какому выводу или решению он прийти не успел, поскольку появился майор с бойцами. Все были веселыми и возбужденными, попахивало спиртным.

– Будешь? – Борщик протянул Степану простую армейскую флягу.

– А, давай, – махнул рукой тот и приложился к горлышку.

Это был, судя по всему, разведенный спирт. От первого глотка Степан поперхнулся, но быстро откашлялся и сделал еще пару глотков.

«Фронтовые сто грамм не помешают», – подумал он.

– Ну, пойдем смотреть потеху, – сказал Борщик. – Я уже и место в партере забронировал. Мы напрямую пешком двинем – так быстрее, а ты крути руль вдоль костров, там увидишь сигнальщиков – они покажут, как подняться на холмы. Наверху встретимся.

«Спиртовка» вперевалку поползла по бугристой почве, изувеченной танковыми траками. Действительно, вдоль пути стояли солдаты с факелами, направляя всю технику к подготовленному подъему, достаточно ровному и пологому, чтобы слабосильный спиртовой двигатель не захлебнулся.

С холмов открывался вид на утонувшую в сумраке равнину. Дирижабли ушли вперед и теперь кружили где-то за поселком кечвегов, проводя дальнюю разведку.