Михаил Тырин - Самоволка

– У вас есть врач? Срочно нужен врач!

Борис медленно и тяжело дышал, в груди его при этом что-то хлюпало и булькало. Степан видел только изорванную пулями, намокшую от крови одежду на его груди.

Никто не отвечал и не стремился помочь. Вокруг была какая-то возня и суета: получив указ об отступлении, наемники только этим отступлением и озаботились.

Да и не мог ничем помочь никакой полевой врач, если бы он тут и был. Степан даже без медицинского опыта понимал, что с такими ранениями нужна аппаратура, противошоковые препараты, а главное – срочная операция.

– Проводники есть? – в отчаянии закричал Степан.

И снова ни слова в ответ.

Выстрелы совсем стихли. Стало слышно, как где-то шумит падающая вода.

– Боря, смотри на меня! Ты слышишь? Смотри на меня, не уплывай!

Степан взял брата на руки, с натугой поднялся.

– Ты меня слышишь?

Борис смотрел на него, но не мог ничего сказать.

– Держись, не уходи, это очень важно. Ты держишься?

– Узнай, как там Синбай… как Таська… – прохрипел Борис.

– Все узнаю. Говори со мной, не отключайся.

На подгибающихся ногах Степан тащил брата вверх по склону, к развалинам Орлиного гнезда. Темные кровавые кляксы отмечали его путь. Потом он заметил нескольких кечвегов – они выдвинулись навстречу, укрываясь за валунами и обломками стен. Увидев окровавленного Бориса, в нерешительности остановились. По их беспомощным взглядам было ясно – они не представляют, как помочь раненому.

Впрочем, Степан на них и не рассчитывал.

– Я все помню, Борька, – с трудом говорил он, продолжая карабкаться по склону. – Все, что ты мне говорил. Ты слышишь меня?

Брат не отвечал, но он осмысленно смотрел прямо в глаза Степана. А значит, был еще с ним.

– Я помню, что возвращаешься всегда там, откуда вышел. Ведь верно? И тебе надо падать… и испугаться… и ориентацию потерять… тогда ты откроешь Врата, сам откроешь, правда? Я ничего не перепутал? Ты понимаешь меня?

Борис молчал, остановив на лице брата немигающий, но все еще живой взгляд.

– Я понимаю, понимаю, тут все как-то нескладно, – продолжал бормотать Степан. – Сюда-то ты Врата не открывал, сюда тебя Тимур отправил, а как тогда все сложится обратно, кто ж это знает, но… Позволь, я рискну, братишка. Выбора-то у нас все равно нет. Хоть попробуем, да и ладно? Понимаешь, о чем я? Я же не могу просто встать и смотреть, как ты уходишь от меня…

Он остановился на краю глубокого провала, на дне которого шумела быстрая вода. Продолжая удерживать брата онемевшими руками, опустил его ноги к земле. Теперь Борис почти стоял, хотя на самом деле висел на руках Степана, лицом к нему.

– Ты со мной? – спросил Степан, заглядывая ему в глаза.

Но глаза Бориса были закрыты.

– Брат, ты на минутку только в себя приди… – прошептал Степан.

Борис не отвечал. Если он и слышал Степана – то у него не было уже сил открыть глаза… и открыть Врата, наверное, тоже.

– Ну вот же как глупо, – сказал Степан, озираясь. – Придется на живых людях эксперименты ставить…

Он осторожно наклонился вперед – посмотрел в темную бездну провала. За спиной послышались изумленные восклицания кечвегов, но Степан не обратил на них внимания.

– Я рискну, – сказал Степан и, крепко прижимая к себе обмякшее тело брата, прыгнул в пропасть.

Небо перед глазами было серое и неприветливое. В ребра больно упирались крупные острые камни.

Степан не видел ничего, кроме безжизненного склона горы, заваленного мусором. Первую минуту он вообще не понимал, где находится. Помнил только падение, страх, вспышку света – а потом удар обо что-то мягкое и вонючее, кувырок вниз, долгое падение по пологому склону, бьющие по телу камни. Он еще пытался удерживать Бориса, но падение вырвало его из рук.

Потом Степан нашел в себе силы подняться. Наверху темнел на фоне неба дом, похожий на маленький дворец. Стало быть, все получилось. Врата выбросили Степана в сотне шагов от жилища Тимура… прямо на гору мусора. Спасибо тебе, плачущий проводник, что ты такой грязнуля…

Борис нашелся неподалеку. Он лежал с закрытыми глазами. И только шумное хрипящее дыхание говорило, что он пока жив.

– Ну, пойдем, братишка. Ты говорил, что эти люди – волшебники. Они нам помогут, так ведь?

Взвалив на себя обмякшее тело Бориса, Степан двинулся вверх по склону. Он не понимал, откуда у него еще берутся силы. Каждое движение давалось через боль.

Взмокший и трясущийся от изнеможения, он положил Бориса возле ворот. Несколько раз ударил по ним кулаком, но массивные бруски поглотили звук в себе. Тогда он взял булыжник.