Василий Звягинцев - Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда!

Отряд Стента не готовился к серьёзной обороне. Вся акция вообще представлялась ему совсем не так. В чём суть приказа? Обеспечить десантирование на остров, установить контроль за виллой и прилегающей территорией. Когда и если подойдёт судно с контрабандой – захватить. Пленных передать представителю SIS. И всё. После этого разведчики начинают заниматься своими делами, а он, если не поступит другого распоряжения, возвращается на базу. Государственная награда и хорошая денежная премия гарантированы.

Однако, когда на берегу случилось то, что случилось, а шквал огня из расположенных вне поля видимости, но бьющих удивительно точно пулемётов, да вдобавок частые хлопки малокалиберных мин (с гранатами АГС ему сталкиваться не приходилось) прижали его солдат к земле настолько плотно, что буквально головы не поднять, майор крепко задумался. Сам он сидел в достаточно прочном убежище, непосредственно жизни в ближайшие минуты ничего не угрожало, но что дальше? Вызывать по радио поддержку с Гибралтара? Часа за три долетят, если поднимутся в воздух немедленно. А сам он сумеет прожить эти три часа? Силы противника неизвестны, но плотность огня говорит сама за себя. И эти люди заняли позиции ещё до подхода парохода с оружием. Значит, всё тщательно спланировали. И сколько ещё бойцов сойдёт на берег, чтобы довершить дело?

Начальник здешней охраны подробно описал всю систему фортификации, и сейчас Стент понял, что лишён даже возможности маневра. Дорога под огнём, склоны горы непроходимы, путь к вертолётам блокирован.

Ловушка? Очень может быть, причём ловушка политическая, а не военная. Кому нужна его рота, чтобы затевать подобное?

Прячась от шальных пуль и осколков за дворовыми постройками, майор добрался до центрального корпуса виллы. Там в задней комнате второго этажа, откуда не было видно моря, а пули с флангов пока не залетали, пристроившись на полу под обращённым в сторону посадочной площадки окном, возился с рацией представитель Лондона.

– Какие будут предложения, мистер Лонсдейл? – стараясь выглядеть совершенно спокойно, спросил майор. Стянул с головы берет, вытер потное лицо. – Насколько я понимаю, мы попали в очень большую задницу?

Разведчик отмахнулся. Напряжённо вслушивался в то, что звучало с той стороны радиомоста.

Похоже, говорилось оттуда что-то весьма неприятное.

Наконец Лонсдейл щёлкнул тангетой, отключаясь.

– Вы что-то сказали?

– Я спросил, вы знаете, как выбираться из этой задницы? Четверть людей я уже потерял, остальные зажаты огнём на этой чёртовой горе и возле вертолётов. Едва ли кто-то из них готов бессмысленно умереть, даже не видя врага. Мы солдаты, а не самоубийцы. Если люди потребуют капитулировать, я не смогу лично расстрелять изменников короне перед строем. Построиться негде…

– Добраться до вертолётов есть шанс?

– Добраться – есть. Улететь – вряд ли. Нужно быть полным дураком, чтобы не расстрелять нас на взлёте. А те, кто это устроил, – далеко не дураки. Совсем нет, сэр…

Сисовец достал из кармана фляжку, сделал три длинных глотка, протянул остальное майору.

– Тогда могу сказать только одно. Хотите – воюйте до конца, хотите – сдавайтесь. Свою часть задания вы провалили, полководец из вас дерьмовый. Я свою – пока нет. Здесь наши пути расходятся. Пошли, ребята…

Из соседних комнат появились пять или шесть сотрудников разведки. Остальные или уехали на берег, встречать пароход, или находились возле аэродрома.

Если бы лондонский пижон не назвал майора «дерьмовым полководцем», он, возможно, и стерпел бы. Да, он сглупил. Теперь понятно – нужно было оставить здесь этих Сисовцев, а самому развернуть всю роту вдоль пляжа, за кустами и камнями. И атаковать всем сразу, как только борт парохода коснулся пирса. О том, что «если бы покойник сходил с бубей, было бы ещё хуже», англичанин опять не догадался. Этот вариант Басманов тоже просчитал и встретил бы морпехов шрапнелью трёх «стотридцаток» в упор.

Но сейчас весь гнев Стента обратился на разведчика. Отчего не подсказал, как действовать, если такой умный?

– Бежите, крысы?

– Работа у нас такая…

– Ну как же, помню.

Майор вдруг, кривя губы, прочитал строфу из Киплинга:

И, прервавшись на полуслове, ударил из своего «Стирлинга» поперёк комнаты. На уровне пояса. Расстрелял весь магазин, и живых, кроме него, в доме не осталось. А чему удивляться – тридцать патронов с расстояния в несколько шагов. Сильно завоняло сгоревшим порохом, а вот кровью и вспоротыми кишками – ещё нет.