Борис Царегородцев - Комфлота Бахирев

– Всем смотреть внимательно, возможно, именно здесь будут прорываться турецкие корабли. И не забывайте про сорванные после шторма мины, тут проходит сильное течение, которое и выносит их сюда к самому берегу, – отдавал распоряжения Марков.

Впередсмотрящим был определен унтер-офицер Рябинушкин. Он уселся на носу лодки прямо на палубу, свесив ноги вдоль борта, пропустив между ног флагшток, и, держась за него, всматривался вперед. В таком положении, находясь всего в двух метрах от воды, он походил на фигуру, какими во времена парусных кораблей украшали бушприт. Будь сейчас хотя бы маленькая зыбь, сидеть вот так у самого форштевня Рябинушкину не довелось бы – водой бы залило.

Подводная лодка медленно двигалась на север вдоль темного берега, до которого было порядка шести кабельтовых. Это был второй ее проход по этому маршруту, берег – кромка минного заграждения. Пока все было спокойно и на берегу, и в море. До поворота на обратный галс оставалось пройти минут десять, когда Рябинушкин заметил дрейфующий шар мины.

– Мина по правому борту. Двадцать метров на нос, – закричал матрос.

– Лево на борт, – молниеносно среагировал Марков.

Кто-то из подводников бросился в нос лодки, а кто-то, наоборот, на корму, подальше от опасной гостьи. Лодка плохо реагировала на перекладку руля из-за малого своего хода, и поэтому медленно, но верно приближалась к мине. Еще немного, и мина может соприкоснуться с бортом лодки в районе первого выреза под торпедные аппараты Джевецкого, и, что произойдет после этого, рассказывать никому не надо. Видя это, Рябинушкин, не раздумывая, бросился в воду, подплыл к мине и теперь старался удержать ее подальше от борта проходящей мимо лодки. Все, кто был на верхней палубе, следили за этим геройским поступком. Как только корма подводной лодки миновала мину, Марков приказал лечь в дрейф. Бросив мину, Рябинушкин поплыл к лодке, которая покачивалась на волнах в сотне метрах от него. Пока происходили эти события, наблюдение за морем почти прекратилось. Еще не успели поднять героя из воды, как над морем прозвучал взрыв.

«Гневный», под командованием капитана второго ранга Лебедева, находился в дозоре юго-восточнее мыса Кара-Бурун (Румелийский), в миле от кромки третьей линии минного заграждения, протянувшегося с юга на север. Одним своим краем это заграждение подходило практически к самому берегу, другим упиралось в минное заграждение, выставленное с запада на восток. Время приближалось к 22:00, еще четверть часа назад было получено сообщение, что к проливу подходит первая оперативная группа и надо быть особо внимательным, чтобы по ошибке ее не атаковать. А вот «Гебен» как в дыру провалился, его нигде не было, может быть, сегодня и не будет. Но возможно, он предпримет попытку прорыва перед рассветом, надеясь на туман.

В пятнадцати кабельтовых на юго-запад от эсминца ночь озарилась яркой вспышкой взрыва, а через некоторое время донесся глухой раскатистый звук от него. Кое-кто даже разглядел на фоне берега силуэт большого корабля. Прошло еще несколько минут, и в силуэте был опознан потерявшийся «Гебен»

– Срочно сообщение на «Екатерину». В восьми милях западнее мыса Кильос обнаружен германский крейсер «Гебен». Есть все основания полагать, что он получил повреждения при подрыве на мине, – распорядился Лебедев. – Идем на взрыв, средний вперед, корабль к бою изготовить, – тут же последовали команды.

Эсминец стал набирать ход. Через несколько минут сигнальщики разглядели смутный силуэт большого корабля, идущего к проливу. Лебедеву удалось сблизиться с «Гебеном», не обнаруженным на шесть кабельтовых, это всего-то чуть больше километра.

– Лево на борт, минная атака, – отдал приказ командир эсминца.

И как только эсминец начал поворот, тут же был обнаружен противником, и на него обрушился шквал снарядов. Создалось такое впечатление, что противник обнаружил его раньше и предпочел подпустить поближе, хотя это маловероятно – ни один командир корабля в здравом уме не решится на это. Вторым или третьим залпом эсминец уже был поражен. 150-мм снаряд прошил эсминец насквозь в районе полубака. Еще один снаряд восемь-восемь разорвался возле третьего торпедного аппарата, выводя его из строя, небольшие повреждения получил также четвертый торпедный аппарат. Хвала Всевышнему, что торпеды не детонировали, но трое матросов были убиты осколками, двое ранены. Через несколько секунд еще один снаряд попал в эсминец, превращая третью дымовую трубу в бесформенное нагромождение железных конструкций. Дым из нее начал заволакивать кормовую часть корабля, в результате на некоторое время пришлось покинуть орудийную площадку.