Константин Калбазов - Бульдог. В начале пути

– Сдрафстфуйте, фаше феличестфо, – все же нашелся Блюментрост с ответом.

– Что, удивлен, что я твое имечко ведаю? – не без довольства поинтересовался Петр.

– Приснаться, да, фаше феличестфо.

– Ну и зря. Помнится, полгода назад, когда я простыл, тебя так величал другой медикус, Франц, вот только отчество его никто не называл.

– Фы хотите скасать, что сапомнили мое имя с тех пор? У фас просто феноменальная память.

– Это еще что, я так могу удивлять, что только держись. Ладно о том. Как Михаил?

Удивились этому все, но исполосованный когтями медведя гвардеец не только не отдал Богу душу, но даже сумел выдержать обратную дорогу до села. Здесь его передали в многоопытные руки медика, тут же начавшего над ним колдовать. По счастью, больше пострадавших не было, остальные отделались только ушибами, синяками и испугом.

– Состояние тяжелое, фаше феличестфо.

– В беспамятстве?

– Не-эт, он сейчас спит. Сон, покой и регулярные смены пофясок – это для него перфейшее лечение. Более сделать ничего нефосможно. Но он имеет сильный тело, будем надеяться, что фсе обойдется.

– Ты лечи его, Иван Лаврентьевич. Лечи крепко. Он мне жизнь спас.

– Я слышал несколько иное. Это фы ему жиснь спасать.

– Ага, спаситель. Да я так испугался, что позабыл, как дышать. А то… Так это с испугу. Бежать не могу, вот и попер вперед, – возбужденно затараторил юноша.

А и то, кому не понравится, когда искренне восхищаются твоим героическим поведением? А уж юноше-то и подавно. Тут такое начинает твориться, что грудь буквально распирает от переполняющей гордости за себя любимого. И ведь уж сутки, как все вокруг только и поминают его храбрость, заздравные кубки поднимают. Но каждый раз как услышит, так голова сразу кругом.

Однако Петр старается всячески выказать свою скромность, не выпячиваться. С умыслом, надо сказать, старается. Потому как видит, что это еще больше раззадоривает окружающих. Не раз и не два слышал за спиной восхищенный шепот. И ведь точно знал, что не напоказ шепчут, а чтобы и впрямь остаться неуслышанными.

– Фы напрасно так скромны, фаше феличестфо.

– Да ладно тебе, Иван Лаврентьевич… Погоди-ка. А это кто тут у тебя?

Петр и раньше видел забившуюся в дальний угол девчушку. Ну и что с того, сидит себе и сидит на лавке, никого не трогает. А то, что не подскочила и не отвесила земной поклон, так мала еще, лет двенадцати, не больше. Оно, конечно, непорядок, но она, скорее всего, так испугалась, что и как дышать позабыла. Крестьяне вообще по селу ходят будто пришибленные, все время озираясь, а ну как царь-батюшка, оплошаешь, как бы беды не вышло.

Оно вроде и по-людски себя ведет, и к старосте с вопросами подходит, и с иными разговоры вел, вопросы разные задавал. С Савватеичем вообще чуть не час говорил. Вернее, говорил все больше старик, летам которого уж и счет потеряли, а царь молодой внимательно слушал. Но с другой-то стороны. Эвон, когда барин наезжает, так только держись, а если в худом настроении… А тут царь. Понимать надо.

Так вот. На девчушку Петр обратил внимание вовсе не потому, что та проявила непочтительность. Ну испугалась, да и бог с ней. А вот очень даже знакомый волдырь на ее руке встревожил его не на шутку. Уж как выглядит оспенная пустула, он по гроб жизни не забудет, а забудет, так отметины на лице враз напомнят. И вот нахождение больной оспой в одном помещении с Михаилом его как раз и встревожило. Кстати, не разъясни ему Блюментрост, что самому императору оспы теперь бояться нечего, то и за себя, грешного, испугался бы.

– О-о, это больная дефочка, – с готовностью ответил доктор, словно и не заметив тревоги в голосе императора.

– Оспа?

– Да.

– Больная оспой в одной комнате с раненым, да еще спасшим мою жизнь? – Петр уже явственно начал злиться.

– О-о, фаше феличестфо, она не предстафляет опасности. Это так насыфаемая корофья оспа. Она часто фстречается у крестьян, ухажифающих за корофами. Челофек может сараситься, только если гной из пустулы попадет хотя бы ф маленькую царапину. Иначе никак. А еще люди крайне редко умирают от такой оспы. Очень редко.

– Так ты, Иван Лаврентьевич, взялся ее излечить?

– Не софсем так, фаше феличестфо. Лечить тоже, но глафное, я подумал, что если делать фариоляцию [7] Доктор немец и не выговаривает букву «в». Вариоляция – активная иммунизация против натуральной оспы введением группе риска содержимого оспенных пустул больных. из пустул корофьей оспы, то можно предотфратить саболефание оспой ф дальнейшем.