Константин Калбазов - Бульдог. В начале пути

– К чему эти речи, государь?

– А к тому, что знать хочу, готов ли ты за честь свою вступиться или и дальше станешь позволять Ивану глумиться над собой. Если боишься преследований с моей стороны, забудь. Ничего не будет. Ни обиды, ни злости, ни отмщения в будущем, в том я тебе свое императорское слово даю.

– Да я… хоть сейчас… этого… – Вдруг разволновавшись, Трубецкой даже не находил слов, а может, у него просто перехватило дыхание.

– Ну а раз так, то быть по сему. Драться будете немедля, в саду, перед моими окнами, дабы я все видел. На будущее скажу так: коли дашь отлуп какому охальнику, решившему влезть в семью твою, я всегда на твоей стороне встану, как и на стороне любого в империи Российской.

– Благодарю, государь.

А радости-то, радости. Ох и накипело же у тебя. Ванька, Ванька, а ведь не выпустит он тебя живым. Как есть не выпустит. Вон как злобой исходит, она от него волной мрачной расходится. А Долгоруков еще ой как полезен будет. Про друзей и соратников уж не раз сказано.

– Только учти, Никита Юрьевич, мне жизни преданных людей дороги, даже если меж ними черная кошка пробежала. А потому дуэль до первой раны, кровоточащие царапины не в счет.

– Мнится мне, государь, что ты не ведаешь, как и меня на свою сторону перетянуть, и Ивана сберечь. Так то лишнее, я и без того твой, в том и присягу давал.

– Не в присяге дело. Не по долгу, а по сердцу верные трону потребны. А коли не быть честным, то и сердца не получить.

– А ну как убью?

– Знать, воля на то Господа нашего, – сделав для себя зарубочку, что генерал-майор больно уж уверен в своих силах, искренне ответил Петр.

– А ведь он не только мне обиды чинил. Что же, государь, со всеми драться ему велишь?

– Не со всеми. Но с тобой велю.

Вот так, любезнейший, дальше уж сам думай, не дите малое. Никому иному не позволено, а тебе со всем уважением. Поймешь – хорошо. Не поймешь… Жаль. Хотелось еще одним доверенным лицом обзавестись, так как виды имеются, а можно лишиться и того, кто пока единственный.

– Я все понял, государь.

– Василий.

– Тут я, государь! – влетел в комнату денщик.

– Господ офицеров и Ивана Долгорукова кликни.

– Слушаюсь, государь.

Бог весть, может, Васька, шельмец, так сумел все предугадать и заранее озаботился. То ли господа офицеры пришли поинтересоваться, как обстоят дела у их майора. Не шутка ить, против влиятельной родни пошел. И потом, они тут на подворье безвылазно уж который день сидят, света белого не видят. Но как бы то ни было, а не прошло и минуты, как все четверо и Долгоруков предстали перед юным императором.

Беседа была недолгой. Петр предоставил слово Трубецкому. Тот вызвал на поединок Долгорукова. Император дал свое соизволение на оный. Определились с секундантами, и все дружно направились в засыпанный снегом сад. Петр же с помощью Василия удобно расположился у окна…

Ох, Трубецкой, а прав ведь был насчет тебя. Как есть прав. Кавалергард хотя войска и не водил, но в боях участвовал, чего не скажешь об Иване. Это чувствовалось сразу. Петр и сам войн не видел. Откуда? Да только, едва поединщики встали в позицию, юный император тут же рассмотрел в Трубецком убийцу. Нет, не татя, а человека, коему не впервой смотреть смерти в глаза и отбирать чужую жизнь. Таким можно стать только в боях, где кровушка рекой льется. Откуда он все это знает? А бог весть. Знает, и все тут.

И стати вроде одной. И ловкие оба. А Никита Ваньку как щенка шелудивого по снегу валяет. Наблюдая за поединком, Петр все время ловил себя на мысли, что так не должно быть. Не может бой длиться так долго. Но поединок продолжался. У Долгорукова уже несколько неглубоких порезов, и при нанесении каждого из них Трубецкой мог нанизать его на шпагу. Однако, словно играя, делать это не спешил. Наконец Иван ринулся в очередную атаку, да так резво, что Никита был вынужден немедленно отреагировать. Как результат, шпага пронзила правое плечо атаковавшего.

Петр всмотрелся в лицо Трубецкого, благо происходило все практически под окнами. Недоволен генерал. А чем, собственно? Рана-то нешутейная, да десяток мелких порезов. После дуэлей, бывает, и с куда меньшим результатом расходятся, считая вопросы чести исчерпанными. Нешто и впрямь живота удумал лишить? Не понял просьбы Петра? Да понял он все. Еще как понял. Просто душу не успел отвести, а очень хотелось. Ну да, нельзя получить все и сразу…

– Вижу, Никита Юрьевич, жалеешь, что Иван в атаку бросился. Что, хотелось еще поиграть, чтобы до печенок пробрало обидчика? – внимательно наблюдая за Трубецким, поинтересовался Петр.