Василий Звягинцев - Величья нашего заря. Том 2. Пусть консулы будут бдительны

Или, что вероятнее, Антону Замок не счёл нужным помогать. А ему, значит, счёл… Не вполне понятно, но несомненно приятно.

Теперь дальше. Эти самые «Озабоченные гуманисты» не только научились проникать сквозь «изоляцию провода» в кабеле, они ещё смогли получить аппаратуру, позволяющую создавать у значительных масс людей гипнограммы высшей пробы. Такие, что человек принимал их за высший приоритет. В какое бы вопиющее противоречие со здравым смыслом внушённая информация ни вступала, «загипнотизированный» продолжал твердить своё, присягать, клясться на чём угодно, идти под пули и на костёр…

Тогда почему после разгрома их «Института» и пленения Затевахина со всем его «железом» и программами [15]деятельность «гуманистов» прекратилась? Как бабка отшептала.

Подожди, сказал себе Воронцов, что значит прекратилась? Из наших глаз исчезла верхушка айсберга, всего лишь. Будто лодка погрузилась, спрятав рубку, но оставив на поверхности головку перископа.

Допустим, тот шульгинский аспирант на самом деле сделал стопроцентно уникальное открытие насчёт тотального программирования, и повторить его «озабоченные» не в состоянии. Но все остальные возможности остались. А вероятно, и уцелел какой-нибудь «демонстрационный образец», и оператор при нём. Тогда кое-кого они подчинять своей воле всё-таки могут. Пусть и в индивидуальном порядке. И организация никуда не делась. Как ловко только что спрятались концы от антипрезидентского заговора! Один в один, как в дни «Мрака и тумана». До предпоследнего исполнителя – вот они, а дальше – обрыв цепи.

То есть эти ребята от своих замыслов не отказались, просто решили зайти с другого конца. И «Сарториус» – их подлинный главарь или просто обозначение должности в иерархии этих самых «гуманистов». Тогда, попутно, становится понятна и загадка нераспространения информации о параллельной Земле в этом мире. И у нас, и за рубежом о ней знают многие, но «идея отнюдь не овладевает массами». Массы остаются к ней в лучшем случае безразличны. Это и нам на руку, но противнику сохранять тайну почему-то важнее.

Воронцов почувствовал, что мысли у него начинают слегка путаться. Перетрудился он сегодня.

Встал и по внутренней лестнице спустился всё в тот же «Бар первого дня». А что, неплохое название. Взял из окошка выдачи большую чашку кофе и ликёр «Селект», к которому пристрастился как раз в дни своего безмятежного отдыха в Сухуми, перед началом всего этого . Да, ещё непременно нужна бутылка боржоми, как можно сильнее газированного, из холодильника.

Теперь всё нормально. Набить трубку, закурить.

– Ну что, Замок, давай побеседуем насчёт Сарториуса и прочего? Ты не возражаешь? – сказал негромко, но вслух. – Если не хочешь – молчи, я не обижусь. Просто мне кажется, нам обоим будет полезно…

Он, честно сказать, не ждал немедленного ответа. С очень большой вероятностью его могло не быть совсем или прозвучать в весьма неконкретном виде. Вроде слов Дельфийского оракула.

Однако Замок отозвался сразу. Из-за драпировок на стене, словно за ними был спрятан обычный динамик, прозвучал приятный баритональный голос.

– Хорошо, давай поговорим. Мне и самому кажется, что обстановка вокруг вас нуждается в корректировке, самим вам едва ли удастся справиться…

Фёст неожиданно отметил за собой вдруг возникшую привычку – задумываться ни с того ни с сего. Сколько-то времени жизнь шла, как ей и следует, в бесконечных повседневных делах и заботах. А забот этих и дел у человека, который совершенно добровольно взвалил на себя обязанность отвечать за окружающий мир и по возможности стараться сделать его хоть немного лучше, мало быть не может. Их гораздо больше, чем у любого другого, выполняющего свои обязанности, хоть бы даже и президентские. И вдруг внезапно накатывает . Неудержимо хочется остановиться, оглянуться…

Фёст произнёс эти два слова, когда-то ставшие названием очень популярного романа известного журналиста, а ещё раньше – началом стихотворения поэта, так и не ставшего популярным. Захотелось вспомнить целиком, и без помощи протезов памяти , естественным образом. На это ушло минут пять, не меньше, но не зря ведь специалисты говорят, что человеческий мозг не забывает ничего. И – сейчас тоже получилось: