Александр Конторович - Гвардия «попаданцев»

– Будущее! – отчеканил Бонапарт.

Отчего мы оба с Баррасом обалдели. Правда, явно по разным причинам.

«Ну ты даешь!» – только и сообразил оценить я.

«А за что же мне еще биться? – пришел ответ. – Один раз я уже проиграл. Почему бы теперь не попробовать учесть ошибки? Или у тебя какие-то другие цели?»

Кашель Барраса не дал продолжиться этому диалогу.

– Каких же гарантий вы от меня хотите, генерал? – спросил кандидат в исторические персонажи. – Расписку кровью? Клятву на алтаре? Или, может быть, – он несколько криво усмехнулся, – душу в залог?

– Оставим эту мистику масонам! – отмахнулся Наполеон. Как-то резко вернувшись от патетики к обыденности. – Юридически оформленный договор надежнее! Вы просто передадите все доходы от своих имений под контроль канцелярии Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем – только и всего! Нотариус ждет за дверью, оформление не займет много времени.

– А с чем же тогда останусь я сам?

– Не так уж и с малым! Жалование главы правительства, влияние популярного политика и, наконец, возможность вернуть свое имущество обратно, когда деятельность ЧК утратит свое значение – а комиссия не будет существовать вечно! Как видите – я играю вполне честно… Ну, что вы решаете? Конвент ждет своего вождя!

– Ну что ж… Вот так-то лучше!

Я отложил в сторону ведомость и обратился к Дюруа, в готовности замершему за спиной (бравый полковник, даже став комендантом Тауэра, тьфу – Тампля! – так и остался в сути своей ресторатором: просто вылитый официант с сакраментальным «Чего изволите?» на лице).

– За ударную работу на благо парижан можете перевести этих остолопов в более приличные камеры на верхних ярусах… Но пока не выпускать! Пусть восстановят все до прежнего уровня – тогда и подумаем!

– Слушаюсь, мой генерал! – возвестил Дюруа. Не, ну точно официант! Какой из него, к черту, военный?!

– И бухгалтерию эту всю – тоже не забудьте! А то еще оставите здесь…

– Ни в коем случае!

Да, идея оборудовать хлеботорговую контору непосредственно в подземельях себя, конечно, оправдала, да… Но вот сам по себе офис в центре допросно-пыточных застенков напрягал уже нас. Ведь как-то надо еще и секретность наших собственных дел обеспечивать? Ну, пока справлялись как-то… Но если вдруг, не дай Бог, придется массово кого-нибудь арестовывать? Это ж просто Кафка какой-то получится!.. Так что наверх давно уже все это хозяйство пора было вывести…

Кстати – о секретности…

– Что с поисками подземных ходов? – спросил я у «милого друга», когда мы отошли достаточно далеко от «офиса». То есть, попросту говоря – уже поднимались по лестнице на следующий этаж подвала. Ну, глубоко мы этих типов засадили, да…

Я этот приказ еще в первые дни отдал. Ну не могли Рыцари Храма отгрохать этакую громадину и столько времени в ней сидеть – и не устроить в ней ни единого тайного выхода! Ну просто быть такого не могло!

– Увы! – ответствовал полковник с выражением практически Первого Министра из «Обыкновенного чуда», констатировавшего отсутствие креста на бумаге, – так пока ничего и не обнаружили! На планах последней реконструкции, которые удалось найти – никаких ходов нет!..

И он принялся подробно рассказывать, как чуть ли не лично ходил с планами по подземельям, сверяя нарисованное на бумаге с действительностью. Но ничего не нашел. Понятное дело – рассказ поневоле получился долгим. Тем более, что я не поленился вникнуть в ситуацию и задать несколько дополнительных вопросов. На которые у коменданта ответа не нашлось. Например: а смотрел ли он кроме подвалов хотя бы помещения первого этажа? Да и выше тоже стоило бы поискать. В таких-то толстенных стенах можно не то что тайный ход – тайную дорогу проложить – и никто не заметит! На что мой собеседник поведал мне душещипательную по романтичности историю поисков какого-то привратника, служившего здесь еще чуть не в начале века и заверения с его слов, что если какие ходы и были, то при последующих переделках – особенно в тюрьму – их попросту засыпали… Логично. Черт… А я ведь об этом не подумал!.. И чего тогда делать, если так? За всеми этими разговорами я и не заметил, как мы вышли на поверхность. Ну, то есть – на первый этаж… В смысле – на улицу. Опомнился, только когда откуда-то донеслись звуки вальса.