Александр Короленко - Крик в потерне. Часть первая (СИ)

Вышел во двор и вздохнул полной грудью чистый деревенский воздух. Затем понюхал свою рубашку и поморщился – успел провоняться атмосферой дома.

- Васёк, - крикнул мне из окна Морозов. – В машине сигареты, кинь их.

Выполнил просьбу друга, тот благодарно кивнул в ответ, прикурил и вновь зашелестел бумагами в глубине комнаты. Его трогать сейчас нельзя – собьёшь с мысли, всё, станешь виноватым во всех грехах человечества.

Открыл багажник и переоделся в свою старую зелёную робу. Половина пуговиц оторвалось, между ног мотня начинает расходиться. Надо бы новую за счёт клиента справить.

- Ты кто? – спросил меня прокуренный голос из –за забора, я аж вздрогнул от такой беспардонности. Обернулся – на меня смотрит, облокотившись на сетку забора, какой-то зачуханный мужик лет сорока, борода как у Карла Маркса, одевался явно с плеча огородного пугала.

- Чего? – меня такое обращение быстро выводит из себя, могу и в глаз засветить в тяжёлых случаях.

- Чего тут делаешь?

- Работать приехал, - я подошёл к мужику вплотную. – А что, проблемы какие?

- Да не, - попятился тот. – На работу возьмёшь?

Прикинул в уме, а почему нет? На тяжёлый труд, бетономешалку его определить можно, чего самому спину рвать?

- Давай позже, - сказал я ему. – Организуем всё тут, ты не теряйся. Подходи, спрашивай.

- Понял, начальник, - прищурившись, кивнул бородач. – Если вдруг срочно понадоблюсь, любому в деревне скажи, мол, Женьку Вола хочу видеть. Через полчаса прибегу.

- Ну добро, - я захлопнул крышку багажника и направился к дому, ощущая спиной оценивающий взгляд. Обернулся – Вола уже нет, лишь кусты смородины шевелятся, подтверждая, что тот идёт прочь от забора. Можно было бы припахать этого бородача на уборку дома, но азарт Захара передался и мне. Вдруг чего ценного найдёт и стащит? Медали с орденами, например? Нет уж, сами разберёмся.

Первыми в окно полетели покрытые плесенью кастрюли, следом сковорода с остатками какой-то гадости. Через двадцать минут без всяких сожалений выкинул почти весь кухонный скарб, затем добрался до холодильника. Минуты две стоял, схватившись за ручку, воображение рисовало картины одна страшнее другой. Реальность была гораздо жесточе, еле успел добежать до окна, под гогот Захара оставив на полу влажный след блевотины.

В итоге этот аппарат был в несколько слоёв обмотан скотчем и выволочен во двор.

- Смотри! – крикнул мне Захар, присаживаясь над местом, где только что стоял холодильник. – Это же люк в подвал.

- Под холодильником? – я скептически осмотрел доски пола, но ничего не увидел. – Где?

- Да вот же! – Морозов схватил лежавший в углу топор и попытался поддеть одну из досок, но та и не думала поддаваться. Присмотрелся – точно люк, да ещё так искусно исполненный, что со стороны как будто и нет ничего. Доски выглядят единым целым, лишь шов меньше миллиметра выдаёт его существование.

- Как ты его увидел?

Но Захар не ответил, лишь во взгляде промелькнул какой-то неземной холод.

- Заперт, - наконец произнёс он, справившись с эмоциями. – Но это ненадолго, Вася! Тащи бензопилу.

Глава четвёртая.

Крышка люка поддалась нескоро – как оказалось, была усилена металлическими листами, да и замок внушал уважение. Массивный и весьма хитроумный, причём открывался не с ключа. Как оказалось, нужно было всего лишь нажать на одну из досок в углу помещения, и специальная тросовая система отпирала засов. Нам же открыть крышку стоило запоротой цепи бензопилы и погнутого ломика, но любопытство и азарт взяли своё.

Дрожа от нетерпения, я первый спустился по крутой винтовой лестнице. Луч фонаря осветил помещение шесть на шесть метров, уставленное массивными стеллажами-отсеками, забитыми металлическими ящиками всех размеров и стопками книжек с бумагами. Всё в паутине и пыли, словно попал в гробницу египетского фараона.

- Закрой дверь с окном! – крикнул я Захару, пытаясь мысленно успокоить участившееся сердцебиение.

- Что там? – тот свесил в проём люка лобастую голову.

- Ящики! Ты закрой хату, нам не до гостей!

- Понял, - и Морозова с поля зрения как ветром сдуло.

Огляделся как следует – стены бетонные, со следами досок опалубки. На полу большая серая керамическая плитка, размер которой вполне внушительный – метр на метр, не встречал такую в старых немецких домах, у них обычно намного меньше.

Осторожно снял с полки ящик средних размеров и поставил его на пол. Открыл крышку и присвистнул – внутри всё полностью забито пачками непонятных денег. На красном фоне, справа от центра банкноты в овальном окне изображение величественного замка, какие-то надписи латиницей. Номинал понятен, сплошь купюры по триста чего-то там… Триста реалов. И этих реалов тут просто реальное море…