Павел Алашкин - Времени.net. 1977 год

Улугбек подошел ко мне поближе и произнес:

— Анатолий, мы тебе спать помешали? Извини нас, мы больше так не будем делать.

— Конечно, помешали, только я засыпать начал, а тут вы своими охами и ахами…

— Ну да, это мы как-то не рассчитали…

— Да ладно, ребята, не переживайте, я же уже говорил, что к гомосекам нормально отношусь. Главное, ко мне со своими предложениями не лезьте.

— Да что ты, ни в коем случае! Толь, ты же нас не выдашь?

— Да с какой, собственно говоря, стати, кому вы нужны?

— Э-э-э, не говори так, ты же понимаешь, что в нашей стране статью за мужеложство никто не отменял.

— А, ну да, я же забыл, где я…

— Память отшибло?

— Так, ребята, баста, давайте спать ложиться, на работу скоро вставать.

— Верно горишь, Толя, в общем, ты молчок?

— Стопроцентный.

— Ну хорошо.

Утро было тяжелым, давали о себе знать ночные приключения. Улугбек и Бакшиш были хмурыми и смотрели на меня косо. Порой они начинали что-то обсуждать на своем языке, и у меня складывалось ощущение, что они задумывают что-то нехорошее.

Тем не менее я не подавал виду, пытаясь, представить себя на их месте. Было как-то действительно неловко. День пролетел быстро, работа спорилась. Я знал, что сегодня вечером ко мне придет Таня. Мы будем уютно сидеть на лавочке, я буду рассказывать о будущем, а она внимательно слушать…

Так оно и случилось. Еще издалека я заметил, как у Тани горят глаза.

— Скажу честно, я весь день ждала, когда наступит вечер.

— И я тоже. Можно сказать, что соскучился.

— Пойдем тогда на нашу скамеечку вчерашнюю?

— Конечно.

Через пять минут мы, как двое влюбленных, сидели на лавочке, смотрели на заходящее солнце и разговаривали.

— Слушай, — начала она, — у меня периодически складывается такое ощущение, что у вас несправедливое общество построено. Я одного понять не могу — как партия, которая так заботится о жизни наших людей, как она смогла позволить себе довести страну и народ до такого состояния?

— Хорошую тему ты подняла. Я расскажу тебе, но дай мне слово, что все, что я расскажу сегодня, останется между нами. В противном случае, если ты будешь говорить об этом кому-нибудь, у тебя могут быть крупные неприятности.

— Да ладно, не томи, говори уже.

— Понимаешь, все дело в том, что в 2008 году никакой КПСС уже давным-давно нет.

— Это как, а куда же она пропала?

— На самом деле твоя партия не такая идеальная, как тебе кажется.

— В смысле? Разве такое может быть?

— Все дело заключается в искусстве промывания мозгов. Все вы тут свято верите в то, что вам говорят газеты, радио и телевидение. Хотя в большом количестве случаев это далеко не так.

— Не очень тебя понимаю, поясни, пожалуйста.

— Ну вот смотри, самый простой пример. Скажи, какое общество самое гуманное в мире?

— Ну как какое? Наше, социалистическое.

— А если я скажу, что нет?

— Это еще почему?

— А потому, что в СССР сажают в тюрьму и психушки инакомыслящих людей, потому что страна построена на костях репрессий 1937 года. Потому что в СМИ действует цензура, многие выдающиеся произведения не печатаются. Примеров много. И поверь мне, к сожалению, я не о всех знаю.

— Хм, то есть ты хочешь сказать, что наше социалистическое государство — не самое лучшее?

— Да, в капиталистическом строе есть масса положительных черт. Пресловутое отсутствие дефицитных товаров, например. Казалось бы, простая вещь, но насколько приятнее жить, ты даже не представляешь.

— Н-да, интересно, ладно, а теперь рассказывай, куда вы КПСС подевали?

— Да, собственно говоря, случилось все в 1991 году. В это время, после пяти лет тяжелых реформ, произошло восстание, участники которого всеми силами хотели удержать власть. В итоге СССР распался, а правительства, которые сформировались, законодательно закрепили право людей на свободное волеизъявление. В нашей стране появилось огромное количество партий. Общее количество их в определенный период достигало нескольких сотен.

КПСС исчезла, а на ее месте появилось несколько партий, которые придерживались коммунистического мировоззрения. Впрочем, все они были не такими крупными, как КПСС, хотя и пользовались определенной популярностью.

— Понятно теперь.

— Что понятно?

— Чем больше я тебя слушаю, тем яснее мне вырисовывается картина разрушения великой страны. Конечно, битком забитые магазины это очень хорошо. Но вы столько потеряли по сравнению с нами. Это что-то…

— Таня, понимаешь, не знаю. Может быть, и так, хотя, чего греха таить, мне у вас здесь откровенно скучно.