Роман Злотников - Кадры решают всё

– Кто вы такой и что вам здесь нужно?

– Представитель ОКХ гауптман фон Зееншанце, – коротко представился Курт, четко отдав честь и брякнув об пол каблуками щегольских сапог.

– Добрый день, Курт, – небрежно поприветствовал его дядя Гейнц, – снова выбрался к нам из своего спокойного и уютного Вюнсдорфа?

– Так точно, герр генерал, – коротко отозвался Курт. Это дяде Гейнцу не возбраняется в такой ситуации продемонстрировать пренебрежение уставной формой отношений и родственные связи, ему же подобает, наоборот, быть подчеркнуто уставным.

– Отлично. Если желаешь – можешь поприсутствовать. Тем более, что мне будет интересно твое мнение. Должен тебе сообщить, что у этого твоего русского, за которым ты гонялся некоторое время тому назад, появились отличные ученики.

– Я в курсе, герр генерал, и с удовольствием выслушаю свежую информацию. Разрешите присесть?

– Устраивайтесь вон там, у окна, гауптман, – уже несколько более благожелательно отозвался тот генерал, который первым задал вопрос, и, блеснув очками, повернулся к докладчику:

– Продолжайте, полковник.

– Яволь! Итак, общие потери на десять часов утра второго сентября. Нами потеряно около тысячи двухсот тонн боеприпасов и военного снаряжения. В подавляющем большинстве при подрыве эшелонов на станции, но порядка шестидесяти четырех тонн и в подразделениях хранения и распределения. Также мы лишились около четырех с половиной тысяч тонн горючего. Из них в подразделениях хранения и снабжения частей и соединений – около семисот тридцати тонн. Остальное – в полевом топливном складе и там же, на станции. Это – главные потери. Кроме того, за последние двое суток мы потеряли тысячу девятьсот тридцать четыре человека солдат и унтер-офицеров и сто двадцать два офицера. Из них убитыми – восемьсот одиннадцать солдат и унтер-офицеров и семьдесят семь офицеров, – он слегка помялся и пояснил: – Судя по всему, диверсанты в первую очередь выцеливали именно офицеров и унтер-офицеров. Более того, похоже, по ним работали специально выделенные для этого снайперы. Поэтому среди них куда большее соотношение убитых по отношению к раненым… А также восемьсот девятнадцать автомобилей, семьдесят шесть мотоциклов, одиннадцать зенитных орудий типа Flak 30 и восемь типа Flak 18…

– Э-э… как? – недоуменно переспросил генерал, сидевший напротив дяди Гейнца.

– Эти орудия были зенитным прикрытием станции, – пояснил полковник. – До этого налета мы считали, что основной угрозой для развернутого там временного узла снабжения будет авиация… Когда подорвали вагоны с боеприпасами – там мало что осталось. Среди безвозвратных потерь лидирует именно станция. Там погиб четыреста семьдесят один человек. В том числе двадцать шесть офицеров. Большая часть – офицеры тыла из состава персонала узла снабжения. Ну и от зенитного прикрытия там тоже мало что осталось…

– Понятно, продолжайте.

– Благодарю вас… а также четыре тяжелых полевых гаубицы sFH 18 и одно штурмовое орудие.

– А штурмовое орудие-то как? – удивился теперь уже генерал пехоты. Полковник замялся.

– Э-э… дружественный огонь. После вчерашней ночи все очень возбуждены и… в общем, солдатам одного из пехотных полков показалось, что их атакуют, и они открыли огонь из Pak-35.

Ответом на его слова стало тяжелое молчание. Потом сидевший напротив дяди Гейнца генерал тихо спросил:

– Сколько вообще мы потеряли от дружественного огня?

– Э-э-м… – полковник помедлил и нехотя сообщил: – Точные цифры уже уточняются, но по первым прикидкам среди потерь личного состава таковых около десяти процентов. С вооружением и техникой ситуация намного лучше.

– То есть?

– Ну-у… от дружественного огня, кроме штурмового орудия, мы потеряли только семнадцать автомобилей и шесть мотоциклов. Причем большинство подлежит ремонту.

– Да-а… С потерями все?

– Почти. Еще потеряно четыре радиостанции дивизионного и корпусного уровня на автомобильной базе, один полевой коммутатор и… некоторое количество вооружения, которое еще уточняется.

– И много?

– Да.

– А точнее.

– Ну-у… – полковник снова замялся. – Только по MG-34 цифра уже перевалила за сотню.

В избе на минуту установилась похоронная тишина. А потом дядя негромко спросил:

– А как вы оцениваете влияние этих диверсий на наши наступательные возможности?

– Как значительное, – тихо отозвался полковник. И пояснил:

– Дело даже не в потерях. В настоящий момент только для охраны тыла и поиска диверсантов задействовано около тринадцати с половиной тысяч человек. Это довольно крупные силы, которые пришлось отвлечь от выполнения других задач. Но, к сожалению, поскольку большая их часть представлена не специализированными охранными подразделениями и специальными командами по поиску и задержанию диверсантов, а сборной солянкой, из которой существенную часть составляют военнослужащие тыловых подразделений, в настоящий момент даже они не могут гарантировать того, что нынешней ночью наши подразделения не подвергнутся нападению. Однако самая главная наша проблема все же не в этом…