Сергей Щепетов - Троглодит

– Не злись, «сильный мужчина»! – испугалась кроманьонка. – Я вовсе не хотела тебя обидеть.

– Верю. И так?

– Таг-таги при всех – это хорошо! – заявила Тоб-лу. – Если, конечно, твой мужчина «самый сильный». Или хотя бы просто «сильный». А если никто не видит, то хочется кричать – чтоб все слышали!

– Тонкий расчет?

– Нет, – качнула она головой, – ты не понимаешь: хочется!

– Угу… М-да-а… – озадачился я. – А если мужчина не очень «сильный» или вообще «слабый»? С ним что, вообще никаких таг-таги?!

– Почему же, – пожала плечами женщина. – Можно и с ним. На всякий случай. Вдруг он потом станет «сильным»? Или других не останется… Пускай и этот думает, что дети – его.

– Только…

– Да! – кивнула она. – Только лучше, чтоб никто не видел. А кричать при таг-таги со «слабым» не хочется. И никто никогда не кричит. Тихонько быстренько в кустиках – хи-хи! – и ему хватит!

– Однако… – я припомнил свою не очень короткую жизнь и мне стало так тоскливо, что пришлось сменить тему: – Ладно, мы выяснили, что дети – дело не главное. Так почему же не все ваши женщины захотели уйти из стойбища? Почему согласились быть в неволе у чужаков?

– Прости меня, «сильный мужчина», – потупилась Тоб-лу, – я не понимаю: «не-воля» – это что? А «воля» – это как?

– Кхе… Гм… – растерялся я. Мне и в голову не приходило, что мужское понятие «свобода действий, возможность выбора решений» для первобытной женщины может быть совершенно бессмысленным. – Ладно! Хорошо… У кого-то из ваших был выбор: уйти со своими или отдаться чужакам. Почему они выбрали чужаков? Разве они не испытывали к ним страха и отвращения?

– Испытывали, наверное, – признала женщина. – Но… Как ты не понимаешь?! Страшно, противно, но… Хочется!

– ?

– Хочется, понимаешь? К ним тянет, понимаешь? Они злые, страшные, волосатые! Они сильнее наших мужчин! Они такие… Ну, не знаю, как объяснить, прости меня!

– Прощаю, – печально сказал я и стал печально смотреть в даль. В конце концов, мне удалось собрать мысли в кучку, а волю в кулак. Допрос продолжался:

– Ты сказала, что ваши мужчины просто бежали при приближении отряда наших людей. Они не решились сражаться. Это было давно?

– Да, прошло много зим-лет.

– Когда я шел сюда, ханди напали на меня. Я, конечно, победил их… Но как они посмели?!

– С тех пор многое изменилось, «сильный мужчина»! – не без гордости усмехнулась женщина. – Ханди узнали, что «люди» тоже смертны. Они узнали, что «люди» не любят, когда их протыкают копьями, не любят, когда им разбивают головы палицами. Они от этого умирают.

– Как я понял, стычки теперь бывают часто. Ваши мужчины научились сражаться с людьми? Они защищают свои стойбища?

– М-м-м… – мимикой и жестом Тоб-лу изобразила полную некомпетентность в данном вопросе. Пришлось продолжить самому:

– Мне известно, что ты не ходишь на войну. Я понимаю, что твой хозяин – «слабый» мужчина. Но ты слушаешь рассказы. Говори, что знаешь – я так хочу!

– Э-э… – мучительно заколебалась женщина. Наконец решилась и заговорила: – Нет, мне кажется, что наши и теперь не сражаются с вами. Убегают. Стараются убить кого-нибудь из засады… Нет, наверное, не сражаются. Если только очень много на очень мало… Ваши всегда возвращаются с добычей. При этом редко их становится меньше, чем было.

– Ладно, не будем пока про войну, – махнул я рукой и задал фундаментальный вопрос: – Скажи лучше, женщины ханди здесь рождают детей от людей?

– Конечно.

– И они вырастают, они становятся «хорошими» или «плохими» женщинами, «сильными» или «слабыми» мужчинами, да?

– Ну, кто не умирает в детстве…

– Их как-то иначе называют, как-то обозначают, отделяют от других? – допытывался я.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, «сильный мужчина»…

– Тем не менее на вопрос ты ответила, – удовлетворенно кивнул я. – А скажи… Ты ведь давно здесь… Может быть заметила, обратила внимание… Те, кто родился от человека и женщины-ханди – у них самих дети бывают?

– Нет, – уверенно ответила Тоб-лу. – Никогда.

– Идут! Они идут! – раздались крики где-то за «околицей».

«Ну, вот и началось!..» – вспомнил я концовку старого анекдота и почувствовал, что не вполне свободен: Гаани, присев на корточки, обхватила руками мою волосатую ногу.

– Чего надо?

– Ты ведь не бросишь меня, правда?

– Отстань!

– Ой, ты будешь драться с ним, Унаг! – Это был вовсе не вопрос, а, скорее, восторженная констатация очевидного факта. – Как здорово! Я так люблю (хочу) тебя, Унаг! Ты самый сильный, самый красивый…