Михаил Ахманов - Клим Драконоборец и Зона Смерти

«Я быстро обернусь, – подумал Клим, стараясь себя успокоить. – Три-четыре дня, в крайнем случае, семь-восемь, и никак не больше десяти. Буду дома к празднику урожая. Хорошее время! Король и королева первыми пьют молодое вино. Пьют вино, танцуют и разбрасывают спелые зерна пшеницы…»

Утром Клим достал из сундука семимильные сапоги, флакон с эликсиром силы и свой десантный нож. Сапоги он приказал почистить и проветрить. После битвы с драконом от них несло гарью, хотя – удивительное дело – огненный ливень в пещере им не повредил, искры не прожгли толстую прочную кожу, и подметки с железными набойками тоже остались целы. Но пахло неприятно. Для странствий по лесам и горам сойдет, однако являться в грязных сапогах к пресвитеру было бы нарушением этикета и ущербом королевского достоинства.

Закончив с этими делами, Клим направился в кабинет, чтобы посовещаться с котом.

Хатуль мадан облюбовал кресло, в котором на заседаниях совета обычно устраивался градоначальник сир Тигль. Мужчина он был увесистый, любивший выпить и закусить, так что на сиденье появилась приличная вмятина, где кот и устроился со всем удобством. Насколько мог заметить Клим, он пребывал в двух состояниях: спал и кушал. Кушал с удивительным аппетитом, спал сладко, и это внушало сомнения насчет других его талантов. В данном случае сказки и песни Клима не заботили, а вот что котяра знал про пути-дороги в Иундею? И знал ли что-то вообще? Брать с собой лишний груз не стоило, да и прокормить двух обжор, кота и шута, было проблемой.

Клим сел и принялся разглядывать преподнесенный ему дар. У кота даже ухо не дернулось.

– Когда входит король, положено вставать, – произнес Клим. – Или хотя бы просыпаться.

Никакой реакции.

– В моей державе все трудятся, кто на пашне, кто в мастерской, кто на ратном поле. Не желаешь ли прогуляться в подвал? Мышей там развелось – тьма!

Кот приоткрыл левый глаз и закрыл его снова.

– Что ж, – сказал Клим, – не хочешь говорить, отдам тебя госпоже Хоколь. Ведунье кошачье сало пригодится, а из шкурки пусть варежки смастерит. Зимы у нас бывают холодные.

– Очень холодные, – уточнил джинн Бахлул ибн Хурдак, взмыв в воздух со спинки королевского кресла. – Жаль, если твое мудрейшество пойдет на жир и рукавицы. А потому наполни чашу красноречия и раскатай ковер слов для нашего владыки, ибо жизнь и смерть – в его руках.

Кот открыл оба глаза и поинтересовался:

– Когда завтррак, сударри мои? Ррыбку хочу! И сосиску!

– Рыбку и сосиску нужно заработать. Старец Ашрам обмолвился, что ведомы тебе все пути-дороги на белом свете. Или он преувеличил?

– Так то пути-дорроги, а в Иундею путей ммнет. – Хатуль мадан лениво потянулся, выгнув спину. – В вашем убогом корролевстве на закате горры, за ними лес с эльфами, там все дорроги и кончаются. У камня!

– Давай-ка подробнее, – велел Клим. – Что за камень?

– С давних порр стоит, и надпись на нем такая: напрраво пойдешь – коня потерряешь, налево пойдешь – лишишься злата-серребра, пррямо пойдешь – живому ммне быть. Мрр… Такие вот дела, твое величество… Как там насчет сосиски?

– Еще не заработал. Дальше что, разговорчивый мой?

– Тайга до самых Поднебесных горр. Волки, змеи, кабаны, медведи. В болотах кикиморры, в озеррах ррусалки… еще лешие есть и ведьмы… А доррог вот ммнет. Никаких!

– Этим нас не напугаешь, – молвил Клим. – С ведьмой, если к ней с уважением, можно вполне столковаться, да и леший тоже человек. А те горы, что ты помянул, велики ли?

– Сказано – Поднебесные, значит, до небес! Лед и камень, камень и лед. Во льдах пещерры тайные, и лежат в них дрревние тварри лемурры, каждый рростом с башню. Лежат, ждут.

– Чего еще?

– Ждут, когда ррод людской закончится и наступит их царрство. Мрр… Скорро, скорро!

– Да ты, братец, пессимист, – сказал Клим. – Не знаю, где ты этих баек наслушался – может, в нашей желтой прессе вычитал. Там про лемуров очень любят, а еще про атлантов, Шамбалу и пришельцев из космоса… Ну не будем об этом. Что у нас за горами, мой хвостатый друг?