Михаил Ахманов - Клим Драконоборец и Зона Смерти

Казначей Хапача достал из пояса монету, полновесный золотой, и подбросил на ладони. Новая чеканка, отметил Клим; на аверсе – дракон, герб государства, на оборотной стороне лица королевской четы в профиль.

– А хорошо ли в Иундее золото, коим крыши кроют? – с сомнением спросил казначей. – Наше-то самой чистой пробы. А в иундейском, может, хитрость какая? Серебром разбавлено или меди половина?

– Думаю, медь, а сверху позолота, – фыркнул градоначальник Тигль диц Марем, знавший толк в строительстве. – Крыша, она прочности требует. И лучше для нее не золото, не медь, а черепица.

Сир Ротгар Кровавый, военный министр и граф Киммерийский, поскреб за ухом и осведомился:

– Эти звери, что ростом с трех быков… Сражаться с ними как? Ни мечом, ни копьем не достанешь, разве что стрелы метать. В бою такое негоже. Стрела, известно, дура, а меч молодец.

Дитбольд на эти реплики не ответил, сидел себе в кресле, прикрыв зеленые эльфийские глаза, да поглаживал бороду. По синему его камзолу блуждали золотые звезды, то забираясь под воротник, то начиная ползать по плечам и рукавам. Под пальцами мага в седой бороде вспыхивали и гасли крохотные искорки.

– А скажи мне, кудесник, есть ли в Иундею путь посуху? – спросил Клим, отодвинув кружку с пивом. – Чтобы не плыть морями, а пройти с торговым караваном или даже с воинством? Есть ли такая дорога?

Маг встрепенулся, развернул свиток и что-то пробормотал на эльфийском. Сияющие письмена поплыли перед ним, изгибаясь радугой, что упиралась обоими концами в пергамент.

– Сухопутной дороги нет, государь, даже малой тропки не проложено, – сказал Дитбольд. – Путь, что ведет от нас к Огнедышащим горам и далее в Эльфийский Лес, там и кончается. За эльфами на востоке – дебри да пустоши, пустоши да дебри, буреломы, трясины да хищное зверье незнаемой породы. Гиблые места! Но если миновать их, будет река преогромная, и течет она на юг, прямо в край иундейский. Только как до нее добраться?

Никак, ибо нужды в том нет, подумал Клим и встал. Истории мага были закончены, а с ними и трапеза.

Послам, которых принимали с честью, Клим давал аудиенцию в тронном зале. Обширное помещение с высоким, заново вызолоченным потолком, с двумя рядами колонн и широкими стрельчатыми окнами было залито солнечным светом. Со стен свешивались знамена, под ними сверкало оружие, шлемы, доспехи, секиры и мечи, свидетельства былых побед. У входа Клим велел развесить недавнюю добычу, взятую у орков: огромные топоры, устрашающие шипастые палицы, щиты и панцири из кожи болотных аллигаторов. В противоположном конце зала сверкал на возвышении трон с драконом, простершим крылья над сиденьем и спинкой. От него по обе стороны – кресла советников Левой и Правой Руки, которых насчитывалось шесть: маг Дитбольд, казначей Хапача, столичный градоначальник Тигль, военный министр Ротгар, блюститель дворцовых покоев Астрофель и, разумеется, королева. Ее позолоченное кресло стояло у самого трона, под правым драконьим крылом. Кроме сановников были здесь шут Црым, сидевший в ногах у короля, и рыцари личной королевской стражи сир Вардар Сокрушительный и сир Персен Смертоносный. Эти командовали эскортом из сорока гвардейцев в броне и с обнаженными клинками.

Иундейскому старцу, в знак особого почтения, тоже поставили кресло. Старец вроде бы отошел от дорожных мытарств: борода расчесана, на впалых щеках румянец, глаза как темные агаты. Обрядили его в белую просторную хламиду, не скрывавшую, однако, что посланец худ и костист, с длинными тощими руками и ногами. Кожа у него была смуглая, черты лица – благообразные, и в придачу к бороде спускались по щекам густые пейсы. Его мохнатый спутник в кожаном килте переминался с ноги на ногу за креслом старика. Под боком у мохнатого стоял довольно большой ящик или сундук, накрытый теперь не рогожей, а полотном.

Поднялся сир Астрофель, стукнул в пол жезлом и торжественно провозгласил:

– Его величество Марклим андр Шкур Победоносный, король Хай Бории и сопредельных земель, гроза орков, гоблинов и драконов, милостью Благого Господа владыка над людьми и нелюдью! Король повелевает начать аудиенцию. Посланник из дальних стран может его приветствовать.

– Аве, цезарь! – тут же выкрикнул старец высоким тонким голосом. Затем пал на колени, стукнул лбом в пол и представился: – Ашрам Абара, носитель семисвечника за тенью великого пресвитера, его посланец и твой раб, владыка. Чтоб я так жил! Наконец-то я вижу светлые лики государя и всех его славных приспешников!