Анатолий Дроздов - Непрощенные

– Их двое прибыло, – рассказывал посыльный, вышагивая рядом. – Предъявили документы, представились. Один сказал, что к товарищу полковнику, второй спросил вас. Товарищ полковник сейчас на передовой, начальник особого отдела – тоже. За ними послали, ну, а вы – рядом. Эти двое – строгие!

«Кутепов навел! Зачем? Просил ведь не светить до времени…»

«Энкавэдисты» маячили на поляне. Невысокие, но плечистые, в новенькой, ладно пригнанной форме, выбритые до синевы – они мне сразу не глянулись. Крысы тыловые! На войне, как ни старайся, по-парадному выглядеть не сможешь. Окоп или блиндаж – это не казарма. Ни постираться толком, ни погладиться…

– Лейтенант Волков! – представился я, умышленно опустив «по вашему приказанию». Перебьются.

– Лейтенант госбезопасности Синицын! – ответил тот, что повыше. Второй промолчал. Не счел нужным удостоить.

Несколько мгновений мы молча рассматривали друг друга. Каменные лица, холодные глаза. Взгляд Синицына, устремленный на меня, был неприятно оценивающим. Меня как будто измеряли и взвешивали.

– Документы! – потребовал Синицын.

Достал временное удостоверение, выданное в штабе Кутепова. Лейтенант внимательно разглядел листок, сложил и сунул себе в карман. Я нахмурился.

– Позже верну, – успокоил Синицын и криво улыбнулся. – У меня к вам разговор, секретный. – Лейтенант оглянулся. – Здесь найдется укромное место?

Речь у него была правильной, но в произнесенных словах ощущался легкий акцент. Не русский? Очень может быть: в НКВД выходцев из союзных республик во все времена хватало.

Думал недолго. Самым укромным местом в расположении полка был блиндаж, в котором я только что диктовал. Однако там Яша с запиской, гэбист увидит и обязательно заинтересуется. После того, как Синицын забрал мое удостоверение, дел иметь с ним не хотелось.

– Там! – указал я на заросли на краю поляны. – Больше негде.

– Хорошо, – сразу согласился он. – Пройдемте.

Второй «энкавэдэшник» остался стоять, мы тронулись. Я шел первым, Синицын – за мной, отстав на шаг. Конвоирует, что ли? Думает, сбегу? С чего бежать-то?

Кусты сомкнулись за спинами, и я остановился, обернувшись.

– Дальше, – с легкой ухмылкой попросил Синицын. – Давайте отойдем подальше, товарищ.

Я едва не матюкнулся. От кого прячемся? Послать бы «энкаведиста» далеко-далеко и вернуться на поляну. В секреты поиграть решил! По кустам и буеракам! На передовой! Но Синицын, видимо, почувствовав мое настроение, снова улыбнулся, в этот раз почти дружески. Ладно… Сжал зубы, пожал плечами и полез в кусты.

Мы прошагали еще метров сто, пока не оказались на маленькой поляне, со всех сторон закрытой кустарником и лесным подростом. Я встал, всем своим видом показывая, что дальше идти не намерен. Синицын тоже остановился и осмотрелся. «Гляди, гляди! Думаешь, тут за каждым пнем по шпиону?!»

Словно опровергая мои слова, в кустах раздался треск. Лейтенант насторожился и положил руку на пояс рядом с кобурой. Но почти тут же опустил ее. На поляну, проломив кусты, вылетел Яша. Он запыхался, лицо его раскраснелось.

– Товарищ лейтенант! – закричал он, размахивая папкой. – Товарищ полковник прибыли, надо срочно подписать!

Не обращая внимания на «энкаведиста», Яша рванул ко мне. Синицын отступил в сторону. Яша пробежал мимо, и в этот миг случилось невероятное. Синицын выбросил руку, и писарь наткнулся грудью на его кулак. Не пустой… Яша выронил папку – белые листки выпорхнули из нее и закружились в воздухе – и сунулся лицом в траву. Я схватился за кобуру, но опоздал. Синицын одним прыжком оказался рядом и сразу же пошел в атаку: взрезал сталью воздух у пояса (я отшатнулся, отпуская кобуру), рубанул широким хватом по горлу. В правой руке его мелькал нож – с лезвием, испачканным кровью.

Если бы не общее взвинченное состояние, тут бы мне и кранты. Но долгая прогулка с конвоиром за спиной разогнала кровь. Я прыгнул в сторону, крутанулся, снова шаря ладонью по поясу и понимая, что «наган» достать не успею. Он уже шел на сближение, молча и уверенно, короткими быстрыми выпадами проверяя мою чахлую защиту. Чтобы прикрыть бок, я отмахнул пару ударов рукой, из порезов на землю закапала кровь. Мы кружили по поляне. Руку с ножом гэбэшник держал у бедра и смотрел, сощурив глаза. Выбирал момент. От того, как он двигался, мягко переставляя ноги, как смотрел пустыми, навыкате глазами куда-то за спину, в груди разрастался комок паники.

Удар я почти пропустил – только на блеск стали и среагировал. Отбил ладонью левой руки. Попробовал ударить ногой – грубо и без затей. Он увернулся, а затем снова скользнул вперед. Нож, должный войти в горло, скользнув по предплечью, располосовал гимнастерку. Снова зацепил, гад! Мокрое и теплое пробежало к ладони, враз сделав пальцы липкими. Что это за фрукт тут по мою душу? Гэбист с катушек съехал и пошел резать героев? Или…