Александр Зорич - Морпех – победитель магов

А вот западная часть башни, как назло, сохранилась лучше. И мне, при моем среднем росте, выцелить крадущихся вдоль изгороди супостатов было нелегко… На что бы взобраться, чтобы стать повыше?

Как я ни напрягался, кроме широкой спины дяди Вовы ничего не вырисовывалось.

– Ты серьезно, что ли, полезешь? – испуганно спросил старшина, когда я изложил ему свой план.

– Ну.

– Какой-то цирк голимый, по-моему.

– По-моему, тоже. А кроме цирка что предложишь?

– Да не знаю я!

– Вот именно. Поэтому прошу тебя как друга: встань на четыре и потерпи минуту.

– Будешь должен, – зло буркнул дядя Вова и обреченно опустился на четвереньки.

Но даже одной минуты мне судьба не предоставила.

Я успел только выглянуть поверх края каменной кладки и узреть в прибор ночного видения горячее облачко дыхания над изгородью.

Затем я выпустил, целясь на метр ниже облачка, полмагазина своего «РПК».

И тут же за моей спиной жахнуло!

Да так жахнуло, что я свалился со спины дяди Вовы и покатился кубарем.

«Станковый гранатомет!» – блеснуло в мозгу объяснение.

Но нет, это был еще не «СПГ-9» «Копье». А всего лишь усиленная тротиловыми шашками осколочно-фугасная граната из легкого «РПГ-7».

Увесистый реактивный снаряд «Копья» ударил в башню пятью секундами позже, когда я пытался докричаться по рации до Баранова.

От взрыва, казалось, раскололись небеса.

Я ощутил, что площадка башни уходит из-под ног.

Прямо перед моими глазами, как в замедленной съемке, проплыл «Печенег» дяди Вовы. Одна за другой протащились разноцветные гильзы в ленте. Лунатически пролетели стертые подошвы сапог старшины…

Потом, вероятно, мое сознание на несколько секунд выключилось. А когда я начал снова воспринимать реальность в нормальном, а не замедленном темпе, я обнаружил, что свет моего налобного фонарика скользит по стенам подземелья, куда мы неумолимо проваливаемся вместе с обломками клетки, в которой держали наших заложников…

Обнаружилось, что подземелье имеет еще один, нижний этаж, и весь он занят арсеналом местных пиратов.

Мой захмелевший от контузии взгляд скользнул по американскому тяжелому пулемету «Браунинг М2» на внушительной треноге, затем по ящикам с французской тарабарщиной, по ровным рядам оперенных реактивных снарядов, спутать которые невозможно было ни с чем, по дырявым ведрам с проржавленными звеньями пулеметных лент…

А в следующий миг я обнаружил, что на меня с грохотом валится высокий стеллаж, с которого сыплются патроны россыпью и гаечные ключи, металлические масленки и колба с подозрительно ярко светящейся зелено-голубой жидкостью.

«Надо Баранову срочно… По рации… Обо всем сказать», – промелькнуло у меня в сознании.

Я повернул голову и увидел дядю Вову, который лежал на полу, раскинув руки крестом. Лицо у него было мучнисто-бледным, на щеке кровила солидная ссадина. Глаза его были закрыты.

«Жив? Только бы был жив!»

Но помочь ему я не успел. Сверху меня накрыла звенящая лавина боеприпасов, и последнее, что я видел, была та самая колба с зелено-голубой флюоресцирующей жидкостью, емкостью литров эдак в десять.

«Сейчас разобьется», – подумал я и под звон осколков утонул в незнакомом, ни на что не похожем густом и плотном сиянии.

Координаты уточняются

Когда я открыл глаза, вокруг была разлита такая беспросветная темень, что я испугался: а вдруг я умер? И сейчас черти подхватят меня под микитки, поволокут прямо в ад, ведь, конечно, есть за что…

Но потом я понял, что не умер я, нет.

Потому что, когда «умер», ничего не болит.

А у меня, например, болела пятая точка, она же задница. Потому что в нее упиралось что-то твердое и острое.

А еще у меня ныла правая нога, заваленная кирпичом. И было мне холодно. И хотелось в туалет, отлить. Разве хочется после смерти отлить?

Рядом со мной громко застонал дядя Вова. Мне даже показалось, я разобрал слово «отвали». Кому он говорил?

Мне вдруг стало любопытно. Я сел и включил фонарик.

И – вздохнул с облегчением.

Слава богу, дядя Вова тоже был жив. Мы с ним находились в том самом помещении, куда провалились после взрыва.

Оружейные ящики, высокие стеллажи, пулеметы, гранатометы и самое разное барахло, незаменимое в солдатской жизни…

Стены помещения были изобильно украшены на вид древними и достаточно художественными фресками. Никаких подобных росписей я, перед тем как потерять сознание, не запомнил. Но это, в общем, и не удивляло. Не до грибов нам тогда с дядей Вовой было. То есть не до фресок.