Дмитрий Полковников - Герой не нашего времени. Эпизод II

– Так что станет в будущем с этими зверями?

– Примерно так: Советский Союз, как государство, подлежит ликвидации. Часть территории включат в рейх, на остальной будут созданы дружественные для цивилизованного мира государства: Белоруссия, Украина и Кавказия. Русские будут оттеснены за Урал. Есть ещё вопросы? Нет? Тогда я вас покидаю.

Теперь пришла пора Кону оглашать доведённые до него инструкции.

– «…Большевистский солдат потерял право на обращение с ним, как с истинным солдатом, по Женевскому соглашению. Он не будет воевать по-рыцарски и сразу готов убивать наших товарищей в спину», – закончил читать инструкцию гауптман.

– Беккер, что вы морщитесь?

– Может, объясните прямо и без метафор?

– Выражайтесь подробнее, – улыбнулся Эрих.

– Господин гауптман, – ехидно продолжил доктор-ветеринар, заставший ещё Первую мировую войну, – вот была у нас раньше книжечка «Преступления русских войск» [113], так там слова на любой кровожадный вкус – «изнасилования», «грабежи», «живые щиты из немецких пленных». Выражались бы просто: большевикам сдаваться нам ни к чему.

– Да, именно так, – улыбнулся гауптман, – надо разъяснить солдатам, что этот противник состоит не из людей, а сплошь из животных и извергов. Вермахт выполняет долг перед Германией, предупреждая вторжение варваров с востока. Но требую избегать эксцессов без приказа. Насилие и другой ненужный садизм будут наказываться.

– А после боя?

– Как обычно, господа. Мне странно слышать подобный вопрос от вас. Ничто не помешает солдатам потратить избыток ярости на врагов в случае их сопротивления. А тех, кто выживет, пусть отправят в лагерь. Однако русских офицеров чином от капитана и выше предварительно надо допросить.

– Даже евреев комиссаров?

– Да, если имеет высокий чин или сдался без боя. Можете даже отправить их в тыл, всё равно селекцию в пересыльном лагере они не переживут. А против зачинщиков азиатских методов борьбы, оказывающих сопротивление, действуйте незамедлительно и без рассуждений!

– Но среди них могут быть и…

– Семиты их навсегда испортили, – пресекая невысказанный вопрос, пояснил присутствующий здесь инструктор роты пропаганды.

По законам рейха в немецкий народ входили шесть рас. Одна из них – восточно-балтийская. Её представители жили и в славянских землях. Особенно много на севере, где Нева впадает в Балтийское море, а Двина – в Северное море. Но если фюрер считает именно так, значит, ему виднее. В конце концов, они люди маленькие и далеки от высоких сфер политики. Их дело выполнить приказ, огнём и мечом смести очередное препятствие для нации.

– Не забывайте всегда снимать ремень, – сострил доктор, желая свести всё к шутке. – Если попадётся девица, то вместо галифе должна упасть юбка.

Все сразу заулыбались. Бабы-комиссары – экзотика русской кампании. Женщинам нет места на фронте! Дети, кухня и церковь – вот удел материнских воспроизводителей нации.

Новые приказы вызвали двойственное чувство. Впрочем, на войне как на войне. Там не место морали, внушённой родителями в родном Фатерлянде. Жестокость необходима. Вовремя проявленная, она даёт поразительный эффект, уменьшая потери. Но всякая такая акция должна обязательно проходить под контролем командования.

Случаи, когда разгорячённые боем солдаты приканчивали пленных, неизбежны в любой войне. Но в Европе они сразу пресекались, иначе командиру грозил полевой суд. Неконтролируемая бесчеловечность неизбежно превращает армию в банду патологических убийц, способных воевать лишь с подобными себе ублюдками, а метко стрелять – только по беззащитным людям. Участие в акциях устрашения не укрепляет, а разрушает психику.

Вермахт победоносен, пока превосходит врага не только организацией, но и железной дисциплиной. Но сегодня из Европы они вторгаются на варварский восток, мир отсталый, дикий и убогий, несколько тысячелетий уважавший одну жестокость и силу. Насилие против них есть благо для будущего.

Немцев слишком мало для этой заражённой жидовским большевизмом страны. Чтобы победить, азиатам сразу следует внушить страх и ужас. Проявление солдатского товарищества с врагом тут не допустимо.

Никто особо не возмутился. Кто-то выразил беспокойство возможным падением дисциплины, а кто-то обратил внимание на время, необходимое для солдат, чтобы осознать новую обстановку.

– Всё, господа, я закончил, дальше можете общаться, но, простите, без меня.