Михаил Михеев - Крепость

А корабли были хороши! Узкие, хищные, как клинок рапиры, совершенные в своем смертоносном изяществе, эти миноносцы были, пожалуй, одними из лучших в мире. Детище германского судостроения, а немцы, надо сказать, корабли строить умели, далеко обходя в некоторых областях даже законодателей мод, британцев. В эти корабли невозможно было не влюбиться, и лейтенант в тот момент дал себе слово, что ляжет костьми, но выведет их отсюда. Оставалось решить, как это сделать, и бывший командир «Херсона» сразу увидел выход. Рискованный, конечно, однако колебался лейтенант недолго, со стороны, наверное, никто его мучительных раздумий даже не заметил.

– Что он делает, Николай Оттович! Ты посмотри, что он делает! – В голосе Бахирева смешались в равных пропорциях тревога и восхищение.

Эссен поднял бинокль, всмотрелся – и еле удержался от того, чтобы совсем уж несолидно присвистнуть. Да уж, тон Бахирева, сочетавший в себе лихость и осторожность, разом стал ему понятен. Он и сам был таким же… Мы с тобой одной крови, как писал Киплинг. И мальчишка, которого он, адмирал Эссен, послал в бой с трудным, почти невыполнимым заданием, оказался под стать волкам, избороздившим океаны.

Поврежденный транспорт тонул, но довольно медленно. Все же корыто было немаленькое, пробоина в носовой части не слишком крупная, плюс в трюмах, похоже, имелось что-то легкое, обеспечивающее судну дополнительный запас плавучести. Иначе давно нырнул бы, как поплавок за карасиком, а так его мучительная агония растянулась надолго. И вот этим-то, паузой, которая неизвестно сколько будет длиться, Иванов воспользовался на всю катушку.

Ему повезло – небольшое давление в котлах транспорта поддерживали даже на стоянке, и оно еще не успело стравиться. Тому виной попытка капитана уйти, закончившаяся не начавшись, но свежие порции угля кочегары успели подкинуть в топки, и он еще даже не успел окончательно прогореть. Конечно, этого было недостаточно, чтобы дать полный ход, но провернуть винт давления хватало.

С быстротой, от которой зависела их жизнь, немногочисленные подчиненные Иванова разбежались по местам. С машиной пришлось разбираться самому лейтенанту – в способности матросов быстро разобраться с незнакомыми механизмами он не без основания сомневался. Конечно, и сам он не был механиком-профессионалом, но основы каждый офицер знать обязан, и в результате, под молитвы одних и матюги других участников авантюры, корабль медленно двинулся вперед.

Несмотря на кажущуюся неторопливость, напор воды в пробоину резко, скачком, усилился, и корабль стал быстро оседать на нос. Те, кто находился на его борту, почувствовали, как начинает перекашивать под ногами палубу, и сразу стало понятно, что минуты жизни транспорта сочтены. Ясно это было и тем, кто наблюдал за происходящим со стороны, и, будь они британцами, наверняка заключили бы какое-нибудь пари… И все же корабль успел пройти почти два кабельтовых, прежде чем начал стремительно оседать. С его палубы горохом запрыгали люди, стараясь отплыть как можно дальше. Последним, когда вода уже плескалась у самого мостика, на палубу выбрался сам Иванов и, не останавливаясь, рыбкой сиганул в море, несколькими могучими гребками отплыв прочь…

Транспорт затонул не полностью – над морем остались торчать мачты и почти половина дымовой трубы. Но главное, проход был свободен, и десять минут спустя лейтенант, скинув промокший насквозь китель и оттого напоминающий больше лихого пирата, чем офицера, стоял на мостике своего нового корабля. Кочегары уже кидали в ненасытные жерла топок отборный уголек, давление пара в котлах медленно, но неуклонно поднималось. Конечно, это были новые для русских корабли, но в том-то и дело, что ничем принципиально друг от друга миноносцы того времени не отличались. Тем более учитывая, что конкретно этот миноносец сошел на воду с германских стапелей – в русском флоте кораблей немецкой постройки имелось предостаточно. Так что разобрались почти сразу, не теряя даром времени, поскольку народ подобрался опытный. Вскипел за кормой бурун воды от винтов, и миноносец двинулся вперед. Однако и это был еще не конец. У Иванова не было под рукой полусотни матросов, чтобы сформировать полноценный экипаж, но одного человека, не лучшего, но полноценно подготовленного рулевого, он все же выделил, и сейчас тот находился за штурвалом второго миноносца. Натягиваясь, медленно поднялся из воды мокрый черный трос, и, связанные им, трофейные миноносцы двинулись в сторону «Рюрика». Один своим ходом, другой на буксире, они выходили из порта, едва не ставшего для них братской могилой.