Михаил Михеев - Крепость

– Согласен. – Разговор заинтриговал адмирала.

– Это хорошо. И не волнуйтесь, с этого дня вы будете спать спокойно.

– Хотите сказать, что вы портили мне сон? – Адмирал почувствовал, как в нем вновь поднимается улегшееся было раздражение.

– Каюсь, мы. Вначале пытались донести информацию непосредственно через ваш мозг, но он просто не справился. Все делалось в спешке, торопливо, и мы не учли, что мозг наших современников привык работать с более насыщенным потоком информации, чем у вас. Соответственно, вы просто оказались не в состоянии принять информационные пакеты. Нам пришлось срочно переигрывать, воспользовавшись более легким для вашего разума визуальным контактом.

Показалось, или, говоря про разум, собеседник с трудом удержался от того чтобы не сказать «примитивный»? Впрочем, адмирал решил не заострять этот вопрос. Вместо этого он задал другой:

– А почему вы не пошли на такой вид контакта сразу, вместо того чтобы пять раз подряд вновь и вновь стучаться в мои сны?

– Дорого и долго. – Ответ был неожиданным. – Сейчас мы за минуту тратим энергии столько же, сколько потратили за те пять раз, вместе взятых. Впрочем, это не столь принципиально, мощностей нам пока хватает…

Эти слова «потомок» произнес, уже растворяясь в воздухе. Он оставил Эбергарда в тяжелых раздумьях, но, надо признать, не соврал – эту ночь командующий Черноморским флотом спал спокойно.

Следующая их встреча произошла тогда, когда, как и предсказывал Титов, плечи Эбергарда и впрямь украшали новые погоны. На сей раз он предпочел быть при параде, а не в халате – все же неловко он себя в нем чувствовал. Вновь неяркий свет, и вновь картина, правда на сей раз более четкая. И одет Титов был иначе – в расшитый золотом мундир со стоячим воротником, и вправду неудобный даже на вид. Погоны, правда, оказались похожи на те, что носил сам Эбергард, только вместо орлов там были драконы с рубиновыми бусинками глаз. И вид у него тоже был не ахти – даже схематичность изображения не могла скрыть ввалившиеся глаза и резко заострившиеся скулы. Впрочем, он выглядел бодро.

– Добрый вечер Андрей Августович! Ну что, вижу, теперь я могу вас поздравить?

– Можете. – Настроение Эбергарда было сегодня даже немного приподнятым. – А вот вы что-то выглядите так себе. Заботы?

– Что поделать. У нас-то с прошлого разговора прошло меньше часа, и я даже кофе выпить не успел. Зато ругался со снабженцами, а вы сами знаете, что это такое.

Эбергард понимающе вздохнул. Да уж, эта вороватая братия испортит настроение кому угодно. Но вряд ли его собеседник появился здесь для того, чтобы обсуждать известные беды вроде дураков, поэтому, кашлянув, адмирал поинтересовался:

– И чем вы меня обрадуете?

– Обрадую? – Показалось, или усмешка на губах собеседника вышла скептической и горькой? – А вот тут вы, Андрей Августович, ошибаетесь.

– И в чем же? – Эбергарда было сложно напугать, но сейчас в голосе Титова он почувствовал грядущие неприятности и попытался усилием воли отогнать их прочь. Получилось не очень.

– Да в том, что будет немного поводов для радости. Ну, скажем, очень вас обрадует тот факт, что вашей стране осталось существовать чуть более четырех лет? А сами вы умрете практически ровно через шесть лет, в нищете, успев посидеть в тюрьме? Что через год с небольшим случится война, которая втянет в себя весь мир, а через двадцать лет после ее окончания будет еще одна, по сравнению с которой предыдущая покажется небольшой колониальной экспедицией? А потом вся планета покатится под откос, да так шустро, что мы все окажемся на грани выживания…

– Подробности, пожалуйста. – Адмирал не был трусом, но спокойному, даже какому-то мертвому голосу Титова он поверил сразу.

И Титов рассказал. Спокойно, четко, по-военному, приводя только факты, предупредив, что некоторые из них могут быть недостоверными, поскольку времени прошло много, а архивы неполны. Чувствовалось, что он немного предвзят, да Титов и не скрывал это, но Эбергард его понимал – русский должен оставаться патриотом России в любой ситуации, а что вокруг одни враги, пожилой адмирал знал по собственному опыту. Пожалуй, именно это убедило его, что Титов говорит правду, и от осознания столь мрачного факта на душе становилось еще хуже.

И все же его не зря назначили командовать флотом, думать и анализировать Андрей Августович умел в любой ситуации. А главное, он умел это делать быстро, и, когда Титов закончил, адмирал почти без паузы спросил: