Юрий Корчевский - Спецназ всегда Спецназ. Прорыв диверсанта

Через час бодрого хода он увидел слева, в полукилометре, нашу разбитую батарею полковых пушек. Не поленился, подошел в надежде разжиться продуктами. Голод – не тетка, живот урчал, требуя еды.

Батарея находилась в боевом положении, все четыре пушки стояли в отрытых орудийных окопах, между станинами лежали тела погибших артиллеристов и валялись стреляные гильзы. Пушки были искорежены, и везде – следы танковых гусениц. Поодаль стояли два трактора-тягача «Комсомолец», две полуторки. Все было разбито и сожжено.

Саша попытался представить картину боя. Наши артиллеристы успели отрыть позиции и приготовиться к бою. Немецкие танки двигались с востока и попали под огонь батареи. Скорее всего, немецкая пехота обошла батарею с флангов и посекла артиллеристов из автоматов. А уж потом танки довершили разгром.

В бою пушки всегда ставят позади пехоты. Их задача – уничтожить танки и другую технику врага. А пехотинцы должны бороться с пехотой. Тут же – никаких окопов пехоты перед пушками. Батарею бросили заткнуть дыру на танкоопасном направлении – без пехоты, без поддержки. Вот и полегла вся батарея, и, похоже, бесславно. Ведь ни одного подбитого танка перед батареей не было. Хотя времени прошло после боя много – не один день, и немцы могли утащить танки в свой тыл, на ремонтные заводы.

Саша подошел к грузовикам, нашел в кузове галеты и банки с тушенкой – явно сухой паек. Он вытряхнул вещи из чьего-то вещмешка и уложил туда продукты. Есть хотелось безмерно, но не здесь же, не на разбитой батарее. Проутюженные вражескими танками тела бойцов, запекшаяся кровь и – особенно – смрадный запах не способствовали аппетиту.

Саша вернулся на берег, открыл консервы, распечатал пачку галет и поел. Зачерпнув пустой банкой воды из реки, напился.

Мысль, которая вдруг осенила его, была до того простой и ясной, что он поразился, почему при виде разбитой батареи она сразу не пришла ему в голову. «Ох и тупица же я! – обругал себя Саша. – Мозги на гражданке жиром заплыли! Ведь на пушках и машинах колеса есть, а в них – камеры. Самое подходящее плавсредство!»

Пришлось ему снова идти на батарею. Еще удивительно, как местные жители из близлежащих деревень не растащили все, что уцелело, хоть те же консервы. Или убоялись вида убитых?

В автомашине нашлись инструменты, коими Саша разбортировал колесо и вытащил камеру. Насосом накачал ее до звона. Это сейчас автолюбители избаловались, кроме запаски, домкрата и баллонного ключа никаких других инструментов с собой не возят. Многие не знают, как пробитое колесо поменять. Ну да он, Саша, не из таких…

Александр подкатил камеру к берегу, снял вещи и связал их в тугой узел. Бросил камеру в воду, улегся на нее спиной, а узелок с вещами и вещмешок с консервами на живот положил, где посуше.

Течение подхватило камеру с Сашей и понесло ее вниз. Руками он подгребал немного, стараясь не удаляться далеко от берега. На середине, где стремнина, течение сильнее, но и опасность быть обнаруженным выше.

Несмотря на то, что река равнинная, плыть получалось быстрее, чем идти. Приходилось только зорко смотреть на оба берега – не появятся ли немцы?

Часа через три Саша подгреб к берегу – обогреться. Ноги и пятая точка были в воде, и он замерз. Вода хоть и тепленькая – июль все-таки, но долго находиться в ней было невозможно.

На берегу он съел еще одну банку тушенки, вполне неплохой – умели же раньше делать, и, греясь на солнце, размышлял. Что он скажет за линией фронта, выйдя к своим? В правду не поверит никто. Поэтому надо придумать легенду и твердо ее придерживаться.

Саша вспомнил о красноармейской книжке убитого сержанта. Он достал ее, развернул. Бумага неважного качества, фотографии нет, но записи чернилами читаются хорошо, и оттиск печати четкий.

Итак, Савельев Александр Трофимович. Ты гляди, тезка! Год рождения – тысяча девятьсот десятый. Немного моложе его сержант был, но при случае сойти может. Сто седьмой стрелковый полк пятьдесят пятой дивизии, Западный особый военный округ.

Саша повторил дважды номер полка и дивизии, а также фамилию и инициалы сержанта. Теперь ему предстояло стать сержантом Савельевым. Хоть какая-то зацепка в этом мире.

Придя к такому решению, Саша сразу почувствовал себя увереннее. Теперь, перейдя линию фронта, он может найти хоть какое-то обоснование своему существованию. А то, что он с оккупированной территории вышел, – так в сорок первом, особенно в начале, не он один это делал. Выходили целыми подразделениями. И ему стыдиться нечего: в плен не сдавался, с врагом не сотрудничал. Даже свою лепту в борьбу с ним внес, пусть и малую пока.