Оксана Гринберга - На пределе

Через сотню лет мы все же повернули назад. Муж обнял меня, прижимая к себе, словно боясь, что, если отпустит, я исчезну. Закрыла глаза, прислушиваясь к стуку его сердца. Лошадиный топот, бряцанье упряжи, скрип колес заглушали почти все звуки, но даже среди шума я могла уловить ритмичный звук ударов его сердца. Наши жизни были связаны. Навсегда. Этой ночью спросила, как долго живут люди его племени. Он пожал плечами и сказал, что проживет столько же, сколько и я. Потому что дальше нет смысла.

Остановились внизу холма. Квинт бросил поводья подбежавшему возничему, снял меня с повозки. Поцеловал, нежно, сладко. После поездки – такой поездки! – ноги заплетались, голова кружилась. Я чувствовала себя легкой, словно перышко, готовой взлететь в небо. Если только с ним, одна не хочу!

– Аэлика, – неожиданно он сжал мою руку до боли. – ТАК ты будешь кататься только со мной!

Вздохнула, возвращаясь из эйфории на землю. Кажется, пока я витала в облаках, у кого-то случился тяжелый приступ ревности.

– Да, муж мой, – ответила покорно. – Конечно, так катать меня будешь только ты. Но что за муха тебя укусила? Особо ядовитая особь из лесов Лондиниума?!

– Скорее, из дворца, – через некоторое время отозвался он, не выпуская мою ладонь из рук. – Эта особь принесла слух, что ты благоволишь Наместнику. Очень благоволишь, Аэлика!

– Слухи, – поморщилась я, чувствуя, как внутри защекотало от его ревности. – Мерзкие, липкие, и в них нет ни слова правды. А тот, кто донес их… Квинт, он не трогал меня! А если бы трогал, то… Лишился бы рук или своей похоти. Бригантам, да и моим друидам, все равно, будь он хоть трижды Наместник! Никогда, клянусь, никогда не буду тебе изменять.

Замолчала. Я сделала все, что могла, теперь пусть сам борется с собственными демонами! Кажется, поборол, затем сообщил, что ему придется уехать. Улететь. Сегодня, вернее, сейчас.

– Но почему?!

– Поверь, мысль о том, что придется оставить тебя, сводит меня с ума.

– Я заметила, – отозвалась я, прижимаясь к нему.

– На земли иценов бурей выкинуло два корабля-разведчика. То, что рассказали выжившие… Под пытками, Аэлика! Варвары с континента в ближайшее время вторгнутся на Альбион. Мы начинаем стягивать силы к юго-востоку провинции.

– Боги!.. Но…

– Это не юты. Это гедары…

– Да хоть черти рогатые! – расстроилась я. Что ж им неймется? Не дают насладиться медовым месяцем! – Квинт, у бригантов большая армия. Очень большая. Ты всегда можешь рассчитывать на нашу поддержку.

За мной, вернее, со мной еще и караветты. Дуббоны, корновии, децианглы. С коританами непонятно, но, кажется, Вентурий выжил. Поддержит ли он военный союз или будет ненавидеть всю оставшуюся жизнь? Тут муж поцеловал меня в нос и сказал, что сам разберется. Кажется, кто-то плохо знает свою жену!

Шум стадиона накатывал морским прибоем, прорывался сквозь тонкие стенки возведенной наспех королевской палатки, что бриганты разбили неподалеку от гипподрома. Я слышала нетерпение в реве толпы. Этот рев волнами бил по барабанным перепонкам, уносился вдаль, словно подхваченный ветром, чтобы позже вернуться вновь. Неудивительно, ведь народу собралось – несусветные тысячи! Люди продолжали прибывать как из Лондиниума, так и из ближайших городов и поселений триноваров. Да что триновары! Приехали даже ицены и дуббоны. Поле вокруг гипподрома было забито палатками и кострищами, в лесу охотились все, кому не лень, добывая мясо для пропитания.

Я вздохнула. Слух о том, что королева бригантов будет состязаться против чемпионов Публия в гонках на колесницах, всколыхнул племена, заставляя каждого уважающего себя жителя юга Альбиона сесть на лошадь и примчаться в Лондиниум. Верхние ярусы деревянных трибун, предназначенные для простого народа, были забиты до отказа чуть ли не с рассвета. Нижние, «вип-ложи» для Наместника и даррийцев высших сословий, пока что пустовали. Ожидали прибытия Публия со свитой, чтобы он торжественно открыл состязания со своей трибуны, украшенной цветами и венками.

Публий задерживался, да и я не спешила. Ночь вышла бессонная. Больше всего мне хотелось вернуться в свои покои, а еще лучше – домой, в Инсурим. Залезть под одеяло и забыть этот бред. Но впереди ждала гонка, и какая!.. Десять колесниц, десять кругов по стадиону. Солидный денежный приз, к которому прилагались почести и слава. У нас с Наместником было собственное, отдельное пари на эти соревнования. Слухи о нем всколыхнули умы местных жителей, хоть я и жаждала скрыть подробности.