Лина Люче - Огонь в его глазах (СИ)

Он давно уже путался, что считать засыпанием, а что пробуждением. Его жизнь шла параллельно в двух мирах и второй, тот, что во сне, был для него более реальным. Гораздо более реальным и нормальным, чем жизнь в двухкомнатной питерской квартире, из которой он выходил довольно редко, так как целую вечность назад стал инвалидом.

Тогда он еще не знал, что может быть другая жизнь. Какое-то время Стас думал, что его жизнь закончена. Врачи называли это депрессией, родственники суетились. А он просто знал, что у него больше нет жизни. Есть унылое, бесцельное и беспросветное существование, безнадежное и безвкусное, как тарелка манной каши на воде, которой кормили его в больнице.

Ему было четырнадцать, когда он очнулся в больничной палате на шесть коек.

Сначала он ничего не понимал, кроме того, что было очень больно. Потом пришла медсестра, ему сделали два укола. А чуть позже в его палате появился брат. Андрею было тогда двадцать, и он казался Стасу очень взрослым. Его всегда восхищало то, что по лицу его старшего братишки ничего невозможно понять, но в тот раз он все понял, сразу. Их родителей больше не было на свете. Он все вспомнил, посмотрев в серые глаза, почти такие же, как у него самого. В них была тоска и неуверенность, и горе.

Потом появились какие-то дяди, тети, с которыми мальчики до этого никогда не общались, встречаясь раз в год-два, от случая к случаю. Все говорили какие-то очень правильные слова, и призывали "держаться" и "крепиться", но Стас не понимал, как держаться. Потому что врачи объяснили ему, что ходить он больше не будет. Скорее всего, никогда. Они рассказывали какие-то подробности про его травму позвоночника, отвечали на бесконечные вопросы Андрея, все еще не верившего в произошедшее. А Стас почему-то поверил сразу. Мама говорила, что он пессимист по натуре, потому что легко верит в плохое. А отец говорил, что реалист, потому что просто знает правду. Так или иначе, в плохую правду он поверил мгновенно.

Из больницы его выписали неожиданно быстро. Андрей пояснил, что опека над ним перейдет к маминой сестре, тете Оле, но жить с ними она не будет, ведь у нее своя семья. Поэтому они остались вдвоем, и Андрей явно испытывал облегчение из-за этого. А Стасу было все равно. Он не чувствовал ничего, вместо него осталась лишь оболочка. Жесткая, неудобная, плохо подвижная и постоянно причиняющая боль, что бы он ни делал.

Только через несколько лет Стас смог оценить огромное терпение, которое проявил старший брат, мирясь с его угрюмостью и неожиданными вспышками злости, помогая ему во всем, но почти не получая никакой благодарности. Только много позже Стас понял, что тогда быт его брата оказался полностью подчинен ему и его инвалидности. Тетка, надо отдать ей должное, частенько заглядывала, готовила еду, помогала с уборкой, но большая часть дел свалилась все-таки на Андрея. Разрываясь между дежурствами и учебой, юноша успевал еще бегать в поликлинику за рецептами на лекарства, в выходные обязательно вытаскивал Стаса на улицу, на час-другой. Он делал все домашние дела, справляясь со всем быстро и весело, словно опытная домохозяйка, и в их холостяцкой квартире всегда было чисто и пахло свежеприготовленной едой.

Но Стасу это казалось неважным. Он почти не чувствовал вкуса еды, ему было все равно, насколько чистая у него наволочка на подушке, выглажены ли штаны. Он чувствовал себя мертвым. Его не интересовали теперь даже книги, хотя раньше он любил читать. Вместо этого он подолгу сидел, глядя в окно, словно старик, и даже сам не мог понять, о чем думает. Когда Андрей пытался заговорить, он реагировал вяло и отвечал односложно. В конце концов братья почти перестали общаться. Было видно, что Андрей здорово переживал, но Стас не мог заставить себя вести иначе. Состояние его здоровья ухудшалось, не из-за последствий травмы позвоночника, а из-за депрессии. Вес уменьшался, начались головокружения, резкие перепады давления. Врач, пришедший на дом, рекомендовал тетке и Андрею положить его в больницу.

- Хоть там, хоть тут, все равно скоро сдохну, - безо всяких эмоций отозвался Стас, и тетка громко вскрикнула, всплеснув руками, а Андрей побледнел, стиснув челюсти.

Вечером брат зашел в его комнату и сел рядом, на кровать - Стас уже лежал под одеялом, собираясь спать.

- Надо поговорить, - коротко сообщил Андрей.

- О чем? - еле слышно отозвался Стас.

Он полагал, что сейчас услышит лекцию о том, как должен ценить свою жизнь, и как глупо жалеть себя целыми днями. Порой брат пытался говорить ему нечто такое, но Стас просто отворачивался и уезжал подальше на своей коляске.