Лина Люче - Огонь в его глазах (СИ)

- Я знаю, что он очень… независимый и жесткий человек, - осторожно подбирая слова, ответила Дестина, стараясь посылать подруге лучи успокоения. Но они обе теперь стали повелительницами стихий, и ей нечего было дать Джаре. Захочет успокоиться – успокоит себя сама, от нее нужна только моральная поддержка.

- Никакой он не жесткий, он просто из кожи вон лезет, чтобы таким казаться, - тряхнула головой темноволосая упрямица. Дестина невольно улыбнулась. Джара тоже такой была: независимой и жестковатой. Однажды она даже заговорила с мужем об этом, спросила, как они могут быть вместе. Но Ксеар лишь предостерегающе посмотрел и, вздохнув, ответил, что с некоторых пор, уже лет двести или триста, предпочитает не размышлять о личной жизни Яльсикара, а просто радоваться за него, когда все в порядке.

- Джара, - примиряющим тоном произнесла Дестина, поднимаясь с земли и приближаясь к подруге. Ее светлокожие тонкие руки легли на опущенные загорелые плечи: Яльсикар – непростой человек, ты ведь это знала? Жесткий он или притворяется, результат один, правда?

- А ты думаешь, мне сейчас от этого легче?

Черные ресницы дрогнули и повлажнели, и тогда Дестина крепко прижала ее к себе, и просто позволила выплакаться.

- Меня тянет к нему, когда его нет рядом. Но он стал такой… не знаю, высокомерный, холодный… ужасно раздражает. Я закатываю истерики, как какая-то… не знаю, неудовлетворенная домохозяйка с пятнадцатилетним стажем. Мне кажется, я стала ему неприятна, и я сама в этом виновата. Но он тоже – он не дает ни единого шанса. Мы оба сами не свои. И что мне теперь делать - я понятия не имею, - прошептала она, когда перестала всхлипывать.

- То, что ты сама хочешь, разумеется, - с каким-то даже удивлением ответила Дестина.

- Даже если будет очень-очень больно? – тихо спросила Джара.

- Если ты пойдешь против себя – будет больнее, - глядя на нее полными сочувствия глазами, сказала жена Ксеара.

Айи, первый мир. Ксеариат.

- Ты в порядке? – тихо спросила Дестина. После разговора с Джарой она нашла его в первом, в его кабинете, невольно нарушив его размышления. Он встретил вспышкой раздражения, которая, впрочем, через пару секунд прошла. Айи позволял ей беспокоиться о нем, даже когда это его напрягало и мешало работать.

- В каком смысле? – он поднял голову, пронзая ее недовольным взглядом.

- Мне Джара сказала, что Яльсикар уходит.

- А…

Немного помедлив, он развернулся на кресле от огромного деревянного стола, привлек ее к себе и посадил на колени, задумчиво погладил.

- У меня смешанные чувства, Дес. И облегчение, и…

- Я понимаю, - она обхватила его голову, гладя ее, ероша ему волосы: Яльсикар твой друг.

- Не совсем, но…

Он сжал челюсти, покачав головой. Сложно было объяснять то, чего он сам до конца не понимал.

- Он твой друг, Айи, посмотри правде в глаза, - внезапно завелась Дестина, тут же спрыгнув с коленей, почти превратилась в фурию, – Если не он, то кто? Почему ты все время это отрицаешь? Почему вы все отрицаете неизбежное и не хотите видеть правду?

Ксеар недовольно посмотрел на жену, словно удивлялся, как эта пигалица умудрилась влюбить его в себя и как смеет еще и дерзить? Ему несколько сотен лет, а ей двадцать с небольшим. Да что она вообще может знать о жизни? Она же, фигурально выражаясь, только вылупилась и беспомощно разевает клюв, оглядываясь по сторонам. И чего-то еще попискивает…

- Мы разные люди с ним, Дес. Даже не представляешь, насколько, - попытался успокоить он, оставшись спокойным. В конце концов, этот цыпленок очень привлекательный и сладенький… любимый цыпленок.

Но его любимая девушка, даже не подозревая о нелестных ассоциациях, пришедших в голову мужу, нисколько не успокоилась и продолжала упрямо сверкать раздраженным взглядом.

- Почему же я этого не вижу? – сердито спросила она. – Ты в газетах, что ли, прочитал, какие вы разные? Я такое замечала там. Он – сама грубость и жестокость, а ты – воплощенная мудрость и справедливость?

Муж посмотрел ей в глаза так, что Дестина разом струхнула. Иногда она забывала, что у него тоже непростой характер. И что дразнить его, когда плохое настроение, не самая хорошая идея. Выражение милого девичьего личика поменялось с гневного на умоляющее.

- Айи, тебе не стоит думать, что он тебя предал. Только не сейчас, - тихо попросила она, мгновенно сменив тон.

- Дес, я тебя очень прошу. Не лезь в это. Я не хочу с тобой ссориться, - холодным тоном произнес Ксеар, глядя в глаза жене.