Константин Калбазов - Колония. Дубликат

Причем босоногое в прямом смысле этого слова. Бедное у него было детство, чего уж там. Отец вроде как и не пил, человеком был работящим, но в то же время нерешительным. Последнюю рубаху был готов с себя снять. Дома палец о палец не ударит, а для кого другого в лепешку расшибется. Потому и ездили на нем все кому не лень.

Когда же пришло время перемен и отец, простой трудяга, не вписался в новую рыночную экономику, никто не подумал протянуть ему руку помощи. Возможно, именно поэтому Владимир и пришел к выводу, что человек человеку волк и что каждый должен быть сам за себя. Потому и не было ему дела до людской боли, а в жизни остался только один смысл: целесообразность и личная выгода.

Эти его воззрения нашли отклик в милиции, претерпевавшей изменения не в лучшую сторону вместе со всей страной. Он ничего не придумывал и не являлся новатором. Не он ставил работу милиции на новые рэкетирско-вымогательские рельсы, он просто принял правила игры и, чего уж там, качественно вписался в систему…

– Наконец-то, Семеныч, – не скрывая радости, поприветствовал двух велосипедистов охранник стоянки. – Совесть есть? Оставил собаку без присмотра чуть не на неделю.

– Случилось что? – тут же озабоченно встрепенулся Рогов.

– Да житья от нее никакого. То тявкает, то скулит, ни минуты покоя.

– Фу-у-ух… Андрюха, ты так больше не пугай. Я уж думал, беда какая приключилась.

– А что нервы у нас тут не железные, ты не подумал?

– Так вроде не слышно ничего.

– Ага. Только минут пять, как угомонилась, скотина такая. Вот так подремлет чуток и опять заводится, как будто у нее моторчик в одном месте.

– Все, я понял, – примирительно выставив перед собой руки, покаялся охотник. – Сколько должен доплатить за нервы?

– Нисколько не должен. Но мы с твоей псиной больше связываться не будем.

– Кормили хоть?

– Кормили, и она не отказывалась, не переживай, – отмахнулся охранник.

– А из оружейной лавки товар для меня прибыл?

– Там, под навесом, в дальнем углу. Тачка там же.

– Ага. Спасибо.

– О чем это он? – поинтересовался Владимир, когда они отошли от проходной.

– Сейчас увидишь.

«Урал» Рогова находился буквально напротив въезда на весьма просторную стоянку. Тут вообще все делают с прицелом на будущее, хотя и устраивают поселения только на территории, огороженной двумя рядами проволоки. Да еще и с егозой поверху, как, впрочем, и в траве перед оградой. Зверье полностью расслабиться пока не дает.

Оп-па! Вот тебе и охотничий пес сурового мира Колонии, насыщенного всевозможными хищниками, что стремятся расправиться с непрошеными гостями. Вообще-то Владимир ожидал увидеть что-то более солидное, а не тявкающий и скачущий как мячик лохматый комок неопределенной породы. Да, собачка у Рогова оказалась размером с кошку, причем довольно среднюю.

– Удивлен? – не без самодовольства поинтересовался Семеныч.

– Не то слово, – подтвердил Валковский.

– Вот и все остальные поначалу удивлялись, а теперь за щенками ко мне в очередь выстраиваются. Потомство уж больно на нее похожее. Дворняжка дворняжкой, а кровь сильная.

– А что так?

– Да просто все, Володя. Большие псы, они ведь жрут, как взрослый мужик, гадят вдвое больше, да псиной он них воняет на три версты. А толку от них… Учуют местную зверюгу и чуть не обделываются. А эта кнопка, как звонок, начинает тявкать и наводится в сторону опасности получше любого радара. За сотню метров любую тварь учует. Я ее Моськой назвал, – не без удовольствия уточнил Семеныч. При этом он опустился перед собачкой на колени, подставляя свое лицо под ее алый язычок.

Между тем эта кнопка вращалась волчком, вворачивалась ему под ноги или руки, выпрыгивала на высоту больше метра. И все время беспрестанно лизала открытые участки тела. Наверняка соскучилась по хозяину неимоверно. Как, впрочем, и он по ней.

– Слушай, если у вас такая любовь, то какого черта ты ее тут оставил?

– А куда я с ней? Вот не поверишь. Как-то раз, еще в Рыбачьем, эта пигалица такой концерт устроила под окнами у… Ну ты понял. Так Зинка меня вместе с моей двойной оплатой на улицу выставила. Возьми я ее с собой – жизни не даст. Разок оставлял у Валентины, так теперь она эту ревнивицу на порог не пускает. Она и раньше не больно-то жаловала собак, а с тех пор и подавно. Вот и тут нам уже не рады. Ну чего ты у меня такая скандалистка, а? – Ухватив Моську за мордашку, Семеныч нарочито сердито потряс ее, в ответ собачка радостно лизнула его в кончик носа.