Александр Савенков - Русские песни

Эй, ухнем! Эй, ухнем!
Еще разик, еще раз!

Мы по бережку идем,
Песню солнышку поем!
Ай-да да, ай-да,
Ай-да да, ай-да,
Песню солнышку поем!

Эй, ухнем! Эй, ухнем!
Еще разик, еще раз!

Эх, ты Волга, мать-река,
Широка и глубока!
Ай-да да, ай-да,
Ай-да да, ай-да,
Широка и глубока!

Вижу чудное приволье,
Вижу нивы и поля,—
Это русская природа,
Это Родина моя.

Вижу горы и долины,
Вижу реки и моря,—
Это русское раздолье,
Это Родина моя.

Слышу пенье жаворонка,
Слышу трели соловья,—
Это русская сторонка,
Это Родина моя.

Как пойду я на быструю речку,
Сяду я да на крут бережок,
Посмотрю на родную сторонку,
На зеленый приветный лужок.

Ты, сторонка, сторонка родная,
Нет на свете привольней тебя!
Уж ты, нива моя золотая,
Да высокие наши хлеба.

Эх ты, русское наше приволье,
Краю нет ни лугам, ни полям,
Ты, широкое наше раздолье,
Ты, родимая матерь-земля.

Ревела буря, дождь шумел,
Во мраке молнии блистали,
И беспрерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали.

Ко славе страстию дыша,
В стране суровой и угрюмой,
На диком бреге Иртыша
Сидел Ермак, объятый думой.

Товарищи его трудов,
Побед и громкозвучной славы
Среди раскинутых шатров
Беспечно спали близ дубравы.

«О, спите, спите,—мнил герой.—
Друзья, под бурею ревущей.
С рассветом глас раздастся мой,
На славу иль на смерть зовущий».

Есть на Волге утес, диким мохом оброс
Он с вершины до самого края,
И стоит сотни лет, только мохом одет,
Ни нужды, ни заботы не зная..

На вершине его не растет ничего,
Только ветер свободный гуляет,
Да могучий орел свой притон там завел
И на нем свои жертвы терзает.

Из людей лишь один на утесе том был,
Лишь один до вершины добрался,
И утес человека того не забыл—
И с тех пор его именем звался.

И поныне стоит тот утес и хранит
Он заветные думы Степана;
И лишь с Волгой одной вспоминает порой
Удалое житье атамана.

Славное море—священный Байкал,
Славный корабль—омулевая бочка.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Молодцу плыть недалечко.

Долго я тяжкие цепи носил,
Долго бродил я в горах Акатуя.
Старый товарищ бежать пособил,—
Ожил я, волю почуя.

Шилка и Нерчинск не страшны теперь,—
Горная стража меня не поймала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.

Шел я и в ночь, и средь белого дня,
Вкруг городов озираяся зорко,
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.

Славное море—священный Байкал,
Славный мой парус—кафтан дыроватый.
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Слышатся бури раскаты.

В полном разгаре страда деревенская...
Доля ты,—русская долюшка женская!
Вряд ли труднее сыскать.

Немудрено, что ты вянешь до времени,
Всевыносящего русского племени
Многострадальная мать!

Зной нестерпимый: равнина безлесная,
Нивы, покосы да ширь поднебесная—
Солнце нещадно палит.

Бедная баба из сил выбивается,
Столб насекомых над ней колыхается,
Жалит, щекочет, жужжит!

Приподнимая косулю тяжелую,
Баба порезала ноженьку голую—
Некогда кровь унимать!