Сергей Чехин - Пламенные Сердца. Испытание Веры

— Сам делал? — спросил наемник.

— Да, — гордо ответил умелец, ощутив прилив уверенности.

Виверна присвистнул — на этом вся похвала иссякла. Но лучшим выражением признательности стал поступок сироты. Она надела алый плащ и заколола пониже шеи прекрасной застежкой. И пусть сироте запретили учиться, пусть она не настоящее Пламенное Сердце, но хотя бы накидку, в конце концов, заслужила. И никто не посмеет с этим спорить. Никто.

— Ну а ты-то, пузо шерстяное, какой подарок приготовил?

— А меня загодя никто не предупреждал. Я тут вообще со счета сбился: день, месяц — Свет разберет. Поэтому пришлось придумывать на ходу. Вот, собственно, небольшой, но вкусный подарок.

Волк наклонился и поднял с пола корзинку свежих красных яблок.

— Ого, другое дело! — обрадовался Виктор. — Ну-ка, женишок, помоги сдвинуть столы.

— Я не…, - воспротивился было кузнец, но втиснувшийся в комнату Рохля задел его плечом.

— Давай, не стой столбом.

Справившись, собравшиеся расселись по местам: волк и девочка с одной стороны, парнишка и охотник — напротив. Каждый взял по яблоку, и по учебной зале пронесся сочный хруст.

— Сейчас бы вина, — вздохнул Виверна.

— И не мечтай, — ответил Андрей с порога.

Аскет сел рядышком с подопечной и положил перед ней тугой черный сверток.

— Сутана твоей матери, — сказал странник, и беззаботные улыбки вмиг исчезли с лиц гостей. — Она сама сшила ее в четырнадцать лет. Эта одежда — то немногое, что несет память о прикосновении ее рук. Когда-нибудь ты наденешь такую же, обещаю. Ничто не длится вечно, рано или поздно наставник изменит свое решение.

«Или решение изменит наставника», — хотел добавить он, но в последний миг передумал.

— Это не просто красивые речи в честь праздника. Это то, к чему мы с тобой будет стремиться. Не думай, будто я один раз проиграл и навсегда отступился. Нет, битва за твое будущее только начинается. Ну а пока хочу пожелать тебе терпения, упорства и хорошего настроения. У тебя еще все впереди.

— Какие слова! — восхищенно пробормотал Рохля, качая башкой. — Умеете, можете!

— За Веру! — Виктор поднял надкушенное яблоко словно кубок.

— За Веру! — громыхнуло над каменным сводом.

Именинницу столь пристальное внимание сперва смущало, но вскоре девочка расслабилась и пугливо заулыбалась. Однако всякий раз встречаясь взглядом с Кристаном, она едва заметно вздрагивала и мрачнела как майская туча. Лишь тонкие бледно-розовые полоски на скулах давали понять, что дело не в неприязни, а как раз наоборот.

— Так, Андрей поздравил, — сказал наемник. — Чья теперь очередь? Как определять будем? По старшинству, мохнатости, наличию хвоста?

— Я за хвост, — поднял руку парнишка.

— Двое за хвост, — поддержал его Виверна.

Рохля дожевал огрызок и навострил уши:

— Что?

— Волею сего совета тебя избрали для произнесения торжественной речи.

Полуоборотень нахмурился:

— А?

— Тост говори!

— Так бы сразу и сказал, а то вывалил язык на стол! Тосты я говорить умею. — Волк резко встал, едва не стряхнув соседей с лавки, почесал брюхо, откашлялся и начал: — Хочу поднять это… кхм, яблоко за Верку. Пусть, значится, все в твоей жизни будет хорошо. Чтобы друзья любили, и женихи табуном ходили. До дна!

— До дна…, - хмыкнул наемник, повертев плод перед лицом. — Лишь бы душу травить…

— Давай ты теперь.

— Я — так я. В общем, это древнее северное поздравление. Звучит оно так: пусть твой меч разит без промаха, пусть впереди дорога твоя будет белая, а позади — красная, пусть твоим солнцем будут горящие дома врагов, а кроватью — взятая боем ладья.

— Это точно поздравление на день рождения? — нахмурившись, спросил аскет.

— Ну да. Правда, его говорят ярландским парням на совершеннолетие, но других тостов я не знаю, уж простите. На именины меня приглашают редко. Зато на поминки — постоянно.

— О Свет, ты неисправим! Что же, остался последний. Кристан — тебе слово.

— Э-э-э, — кузнец почесал затылок.

— Давай, женишок, не мнись, — «подбодрил» Виктор, в который раз вогнав бедолагу в краску. — Как ты невесту целовать собрался, если даже поздравить стесняешься.

— Ничего я не стесняюсь!

— Докажи.

— Не дави на мальчика, — строго произнес Андрей.

— Я просто хочу для Веры самого лучшего, понимаешь? Она мне как дочь, — наемник положил руку на сердце. — Был бы пьяным — пустил бы слезу, веришь?

— Не начинай…

— Все, молчу. Но ты знай, — Виктор ткнул пальцем в сторону сироты, — я за тебя всегда впрягусь. Только свистни, и величайший охотник севера будет тут как тут. Клянусь!