Алексей Егоров - Обитаемые земли. Дилогия (СИ)

Впрочем, этот высокий, бледный человек мало походит на местных варваров. Его тело нельзя назвать совершенным, он явно не гнался за внешней красотой. Каперед хотел верить, что этот человек взращивал внутреннюю красоту. Ведь смог чужак оценить заметки торговца. А это указывает на то, что незнакомец человек развитый, цивилизованный!

— Из какого ты города? — спросил Каперед.

У варвара он спросил бы про род, про племя, но не про местность, к которой привязан человек.

Следовало помнить, что этот цивилизованный человек, наслаждался страхом Капереда. И варваров он убивал не без изящества, указывающего на удовольствие от процесса.

Это мог быть воин, тогда объяснимо, что он наслаждается победой над врагами. Пусть и такими грубыми, дикими, даже варварскими. Подобные методы войны популярны у цивилизаций востока. И это при всей их богатой культуре!

— Я понимаю твои слова, — внезапно ответил человек.

Голос его был холоден, слова четкие и простые. Никаких витиеватостей, говорил он как оратор, отрицающий театральные приемы во время выступлений.

— Я рад! — воскликнул Каперед. — Эта страна населена варварами, я рад встретить цивилизованного человека! Из какого ты города, брат?

— Я не твой брат. А город мой находится там, — он указал на восток.

Каперед проследил, куда указывал человек. Восток, в сторону диких земель Венавии, где обитают самые кровожадные варвары, где леса поглощают дороги за неделю, и зимы там морозные, а лето дождливое. В общем, не самое приятное место.

— Ты пойдешь со мной, — сказал человек, — в мой город.

— Я? Но я даже не знаю…

Договорить он не успел. Стремительный удар уложил Капереда на землю. Торговец потерял сознание на долгие часы.

Шуршание трав окружало Капереда. Его разум был окружен множеством растений, оплетших его органы чувств. Это походило на сон воспаленного воображения, но толчки и удары говорили об обратном. То была реальность и самая пренеприятная.

Каперед едва мог открыть глаза, лицо опухло и веки были тяжелыми. Боль в голове сверлила. А перед взором проплывали десятки стеблей, колючек, плодов и листвы. Часть находилась прямо у его лица, царапая тянущимися к человеку побегами, другие росли поодаль и наблюдали.

Растения двигались, проходили мимо него, подобно почетному строю. Каперед повернул голову и увидел ветви деревьев, они находились на большой высоте.

Совсем рядом пахло влажной землей и грибами, мокрым деревом и кровью.

Каперед чувствовал тяжесть на груди, а затем осознал, что его тело перехвачено десятком веревок, надежно удерживающих его на волокуше.

Голова была тяжелая, словно снаряд для баллисты. С трудом ее удалось оторвать и приподнять. Каперед увидел бородатые головы, примотанные к его поясу, за ними располагалась его котомка, тоже обхваченная веревками. Канатов множество: они в беспорядке и излишестве были использованы незнакомцем, освобожденным из плена жрецов.

Теперь эти жрецы смотрели мутными глазами на Капереда. Над ними вились мухи, а бороды слиплись в ветошь. Наконец-то кровь свернулась.

Каперед не испугался. Он и раньше видел отрубленные головы, пусть и не в таком интересном положении. Освобожденный оригинально поступил, разместив их на поясе торговца.

Почувствовав, что он очнулся, человек повернул голову и подмигнул.

Каперед никак не прореагировал. Он хотел задать вопрос, но силы оставили его.

На волокушах он располагался так, что ноги были выше головы. Кровь прилила к ней, а постоянные удары о кочки причиняли боль. Звон в ушах усиливался с каждым пройденным шагом. От запаха грибов подташнивало. А еще эти мухи — им недостаточно мертвечины, они назойливо лезли в лицо еще живого человека. Особенно их интересовали его уши, ведь там такие удобные канавки, где можно укрыться!

Каперед застонал. Эти твари на полном ходу влетали в ушную раковину, вползали в канал и через некоторое время покидали его. Их действия вызывали зуд, который невозможно унять. Руки Капереда надежно примотаны к перекладинам.

Все, что он мог сделать, это мотать головой из стороны в сторону. Из-за этого боль новыми вспышками разила его.

Пытка продолжалась вечность. Ни минуты отдыха, ни одной возможности открыть рот и задать вопрос. Каперед уже и не думал о вопросах. Его существование было замкнуто в узких рамках боли и раздражения.

А неизвестный продолжал его тащить. Он двигался без остановки, не меняя темпа. Его движения были завораживающими, плавными и стремительными. Подобно бегуну на торжественных играх он преодолевал тяжелую дорогу, не чувствуя усталости или неудобства из-за того, что тащил за собой тяжелый груз.