Виталий Фролов - Цивилизация страуса

— Дело, насколько я понимаю, не в возрасте, — сказала Алина. — Дело в вашем образе жизни. Малоподвижная нервная работа, алкоголь, курение…

— Минздрав меня предупреждал, — согласился Гусев. — Но я как-то не думал, что он это всерьез.

— А зря.

— Видимо, так, — согласился Гусев. — Но вы меня откачали, так?

— Вроде того, — согласилась Алина.

— Где я?

— В частной клинике.

— Вот и пригодилось чертово корпоративное медицинское страхование, — заметил Гусев. — Стандарты у вас вполне европейские.

— Спасибо.

— И долго мне еще тут лежать?

— Это вам доктор расскажет.

— Но сейчас со мной все нормально? — спросил Гусев.

— Ваша жизнь вне опасности.

— Отлично, — просиял Гусев. — А где тут телефон? Мне надо позвонить… ну, хотя бы на работу. Сказать, что со мной все нормально.

— Я думаю, это может подождать, — сказала Алина.

— В принципе, да, — согласился Гусев. — Тем более, я все равно собирался оттуда уволиться. А посетители ко мне не приходили?

Алина покачала головой.

— Девушка, — предположил Гусев. — Настя.

— Нет.

— Ну и черт с ней, — сказал Гусев. — Я же все равно ее бросил.

— Вы помните все, что с вами произошло перед приступом?

— Ну, мне разбили машину, я жестко поговорил с начальством, потом была семейная сцена… Все это не в один день, конечно. А потом я напился.

— И что последнее вы помните?

— Э… — Гусев сосредоточился. — Мне стало плохо, и я пошел в туалет. Ну, честно говоря, скорее, пополз. Дополз ли, нет ли — не знаю. Тут-то все и обрывается.

— Так бывает, — сказала Алина. — Не волнуйтесь, это абсолютно нормально.

— Я и не волнуюсь, — сказал Гусев.

Алина посмотрела на показания монитора.

— Да, не волнуетесь, — согласилась она. — Это очень хорошо, что вы такой спокойный.

— А что, у вас бывает много неспокойных пациентов?

— Нет, — сказала Алина. — По правде говоря, у меня не очень большой опыт работы.

— Вы отлично справляетесь, — заверил ее Гусев.

— Вы голодны?

— Немного, — сказал Гусев.

— Через полчаса я принесу вам поесть, — сказала Алина, поднимаясь со стула и направляясь к двери. — А пока отдыхайте.

— Да я не слишком-то и устал, — сказал Гусев, но Алина уже ушла.

Гусева немного удивило, что в палате не было телевизора, впрочем, он относился к тому редкому виду людей, которые могут отдыхать и без оного устройства.

Новость о случившемся у него инфаркте Гусева не слишком взволновала. Он предполагал, что дело идет к чему-то подобному. По сути, Алина не рассказала ему ничего нового. Сидячая работа, стрессы, алкоголь, курение. Если не инфаркт, то инсульт. Если не инсульт, то рак легких. Правда, он думал, у него еще есть лет десять в запасе, но что уж теперь.

Началось, так началось.

В последнее время собственная жизнь не казалась Гусеву чем-то особенно ценным.

Религиозным человеком он не был, на загробную жизнь особых надежд не возлагал, хотя от возможности существования высших сил тоже полностью не открещивался. Когда ему требовалось сформулировать свою позицию по этому вопросу, то он называл себя агностиком.

В принципе, он не был против того, чтобы уверовать, но у него не получалось.

Жизнь же свою он не ценил, потому что не видел в ней смысла. В чужих жизнях, впрочем, тоже. По его глубокому убеждению, на какой-то стадии своего развития человечество свернуло куда-то не туда, и он был бы не против, если бы в один прекрасный момент оно, все это чертово человечество, перестало существовать вовсе. Когда в две тысячи двенадцатом году так и не случилось обещанного индейцами майя конца света, он даже почувствовал некоторое разочарование.

Конечно, не то, чтобы он всерьез в это верил, но все-таки…

Гусев считал, что нельзя исключать такие возможности. Окружающий мир был слишком безумен, чтобы отметать такие заманчивые варианты.

Через полчаса Алина принесла Гусеву бульон, картофельное пюре и салат. Гусев поел, запил обед чуть сладким чаем. Очевидно, в чай было подмешано снотворное, потому что после еды Гусева сразу же начало клонить в сон.

Ладно, подумал Гусев. Отложим разговор с доктором до завтра.

Повернулся на бок и заснул.

Доктор Петров Гусеву не понравился. Он был молод, смазлив и явно пребывал от самого себя в полном восторге. Фигура легкоатлета или профессионального танцора, новый, с иголочки, костюм под белоснежным халатом, аккуратно зализанные назад волосы, голливудская улыбка во все тридцать два белых и ровных зуба. Он был идеален, а потому казался Гусеву каким-то искусственным. У настоящих людей бывают изъяны, а у доктора Петрова их не было.