Ирина Котова: Королевская кровь. Книга 4

Солнечный мост иссякал — уже поднимался только от сердца молодой королевы, пульсируя, как живой. Замедлялся и становился прозрачнее.

Демьян медленно повернул к Полине голову. Зрачки его были расширены — а у нее в глазах уже темнело — и она только успела улыбнуться краешком пересохших губ. Увидеть, как вспыхивают в его глазах воспоминания, ужас и вина. И с последним биением солнечного моста погрузилась во тьму.

Схватилась за горло Ани, ощущая ту же выворачивающую наизнанку боль в душе, что чувствовала она — не понимая, что происходит — после смерти матери.

Прижалась к ней Василина, рыдая в голос.

Далеко в больнице Рудлога прямо во время операции упала в обморок принцесса Марина.

Согнулась, хватая ртом воздух, Алина, сдающая зачет.

Младшая, Каролина, заскулила тоненько и порвала тот рисунок, который упорно, многократно перерисовывала, не показывая никому. Рисунок с сестрой, покрытой золотым пологом.

К Полине метнулся Гюнтер, вливая в нее свою жизненную силу. Грязно выругался Луциус, присоединяясь к брату. И Нории, оторвавшись от Демьяна, положил обе руки на голову молодой королевы, пытаясь схватить отходящую душу. Три потомка Белого отдавали себя, а над ними смыкались облака, грозно гудела надвигающаяся метель, вставая от их силы снежным куполом над замком, и Демьян, повернувшись, обхватив жену за плечи, шептал ей в ухо:

— Вернись. Вернись ко мне. Вернись!!

Очертания обнаженной женщины подернулись дымкой, переплавляясь в массивную фигуру молодой медведицы. Пол захрипела, заскрежетала зубами, задергала лапами, впиваясь когтями в грудь мужа, и алая кровь текла вниз, на мат, а он все рычал ей в ухо: — Ну же, Поля, держись!

Первым отвалился Гюнтер. Дрожащими руками потер глаза, опустился на камень плаца. Бледный Луциус упрямо держался, вжимая ладони в темную шерсть, и дракон не уступал ему, что-то шепча одними губами.

— Все, — пророкотал Нории и отнял руки. Инландер мрачно кивнул, сделал шаг назад. — Сделали все, что можно. Больше никак.

Глаза у дракона были красными, дикими. Он взглянул на Ани — и та ответила взглядом, полным такой ненависти, что он дрогнул. Отвернулся, пошел, шатаясь, словно в бреду, куда-то к столпившимся придворным. Те расступались, и он добрался до спортивной площадки, прислонился лбом к ледяному турнику и встал там, подальше от людей, тяжело вздыхая и облизывая губы. Ему нужна была кровь.

Снова раздался взрыв. Медведица заревела, замотала головой.

— Поля, — Демьян звал ее, схватив за голову и глядя в совершенно черные, звериные глаза, — Полюш, где ты? Поля, терпи. Слышишь меня? Не уходи. Слушай меня. Слушай!

Солдаты и придворные, стоявшие широким кругом вокруг смертного ложа, молчали. И в тишине этой резко, громко звучали горькие рыдания королевы Василины.

У спортивной площадки, крепко обхватив руками стылое железо, чтобы не допустить оборота, рычал Нории Валлерудиан. Его дракон чувствовал рядом живую кровь и требовал насыщения.

— Она сейчас как человек в коме, Демьян, — хриплым голосом сказал Луциус. — Если бы не медвежья ипостась, можно было бы сказать, что она мертва.

Король Бермонта обвел всех безумным взглядом.

— Что вообще здесь происходит? Свенсен, доложи! И принесите кто-нибудь мяса!

— И мне! — рыкнул издалека Нории. — Крови или мяса!!

Кто-то бегом отправился исполнять поручение. Медведица наконец-то затихла. Слабая, тощая, она лежала рядом с мужем. Из пасти ее текла слюна, и мутные глаза закрывались.

Комендант быстро, четко рассказывал о том, что произошло с момента свадьбы. Ани слушала его, стоя с совершенно сухими глазами. Сжимала Василину за локоть — сестра плакала ей в плечо — и смотрела за спины людей. Там, усевшись на холодный камень плаца, уткнувшись лицом в ладони, корчился Нории, и только боги знают, насколько его хватит и дождется ли он, пока принесут мяса — или обернется и порвет тут всех.

Нории набрал в ладонь грязного снега, размазал по лицу, тяжело дыша. И чуть не вздрогнул от облегчения, когда почувствовал, как на плечи легли горячие руки, как прислонилось сзади тонкое тело старшей принцессы Рудлог.

— Это ничего не значит, — ледяным голосом сказала она ему в спину. — Ты предал меня.

Он молчал, жадно впитывая ее огонь, жестокий огонь, и в глазах светлело, и жажда крови уходила, освобождая разум. Развернулся и прижал Ани к себе.

— Ничего, — отчеканила она ему в лицо. — Не жди меня.

Нории опустил голову ей на плечо и легко, словно на прощание, коснулся ее шеи губами. Непримиримая женщина, чья гордость куда сильнее любви, все-таки сокрушила его. И сейчас не дала подержаться, опереться — подождала минут десять, уперлась ладонями ему в грудь и оттолкнула, встала. Молча отвернулась и пошла к сестре. А он так и остался сидеть на мерзлой земле, глядя на ее ровные плечи и злое, неуступчивое пламя.