Анна Милтон - Слепой (СИ)

― Это будет тяжело, ― сказал он мне в плечо.

― Мы справимся.

― С каждым днем я буду отдаляться и, в конце концов, уйду.

Я крепко зажмурила глаза.

― Тогда я отпущу тебя, ― сказала я.

― Алина, ― выдохнул Влад. ― Мне так жаль, ― он содрогнулся.

― Тшш, ― я погладила его по лысой голове. Это было непривычное ощущение. ― Мы в порядке, верно? Мы в порядке.

― Я умираю, ― плакал он.

― Я знаю.

― Я не хочу уходить.

― Я знаю.

― Обещай, что никогда не забудешь меня.

― Обещаю, Влад.

― И не забудешь все, что я тебе говорил. Ты никогда больше не оденешь на лицо маску и будешь собой.

Я отстранилась, чтобы посмотреть на него.

― Не прощайся со мной сейчас, ― попросила я. ― Все только начинается.

― Начало конца?

Я пожала плечами.

― Давай просто будем жить одним днем, ― предложила я. ― И не думать о том, что нас будет ждать завтра.

Влад улыбнулся.

― Ты такая смелая. Спасибо, что не оставляешь меня. Мне бы ужасно тебя не хватало.

― Я буду рядом до последнего, ― поклялась я.

Влад убрал руку с моей спины и погладил меня по щеке.

― Не плачь, ― он вытер пальцем слезы.

― Не буду.

А вот сейчас я солгала. Я знала, что пролью еще немало слез.

― Теперь настала моя очередь лечить тебя своими моралями и философскими размышлениями о бесконечном, ― пробормотала я, улыбаясь. ― Уверена, ты прочитал немало книг, чтобы впечатлить меня своими глубокими познаниями?

Влад тоже улыбнулся.

― Я могу одолжить тебе парочку сейчас. Будем промывать друг другу мозги вместе.

Я сипло рассмеялась.

― Помнишь, ты обещал говорить, что любишь меня, каждый день? ― спросила я.

Влад кивнул.

― Ты задолжал признаний почти за месяц. Я требую возмещения.

― Прямо сейчас? ― его бровь взметнулась вверх.

― У нас ведь есть время сегодня, верно?

― Есть, ― подтвердил он.

― Тогда начинай.

Влад поцеловал меня в лоб, и я закрыла глаза, прижавшись к нему. Я чувствовала себя в безопасности. Мое сердце больше не болело.

― Я люблю тебя, ― начал он.

И я слушала его.

***

Мы сидели на скамейке, был вечер, снежинки кружились над нашими головами и не спешили падать.

― Как думаешь, рай один для всех? ― спросила я.

― Не знаю.

― Я бы хотела, чтобы это было так. Чтобы после смерти все могли встретиться со своими родными. И я с тобой.

Влад улыбнулся.

― Тебе долго придется ждать. Я рассчитываю, что ты умрешь в глубокой старости, в своей постели, и тебя будут окружать твои дети и внуки.

Я сделала вдох.

― Это идеальная смерть. А ты? Ты знаешь, как умрешь? Тебе говорили, как это будет?

― Я просто усну. Боли не будет.

― Это хорошо.

― Да. Это хорошо.

― А каким ты хотел видеть рай, если бы у каждого человека он был свой?

― Там я бы мог видеть, ― не раздумывая, ответил Влад. ― Я бы хотел видеть рай в лице этого мира со всеми его деталями. Я бы хотел видеть день и ночь, солнце и луну. Я бы хотел видеть звезды. Думаю, я мог бы смотреть на них вечно. А еще, в моем раю обязательно должен быть Эйнштейн. Мама. И ты.

― Ты не знаешь, какая у меня внешность.

― После смерти я надеюсь хотя бы денег провести на земле в качестве призрака, чтобы запечатлеть в памяти то, что хотел бы обязательно видеть в своем раю. Ты была бы первой в списке этого. Поэтому не плач, когда меня не станет. Вдруг, я все-таки стану приведением. Я не хочу видеть твои слезы.

― Я не смогу.

― Просто дай обещание, даже если не сдержишь его.

― Хорошо. Я обещаю, что не буду плакать день после того, как ты уйдешь.

― И ты будешь улыбаться.

― Ты переоцениваешь мои силы.

― Пообещай. Мне необходимо это сейчас, пока я жив.

Я посмотрела на него.

― Я буду улыбаться, ― сказала я. ― Я не буду плакать.

Влад медленно кивнул.

― Спасибо.

Его рука накрыла мою ладонь и мягко сжала.

― Мне уже нравится мой рай. Но я хочу жить, хотя меня заставляют проходить ужасные болезненные процедуры, от которых жуть как хочется повеситься. Жизнь ― это вечная война. И я буду бороться, потому что оно того стоит.

― Я буду помогать тебе.

― Вместе до последнего.

Наши пальцы переплелись.

― Вместе до последнего, ― подтвердила я.

Эпилог

Мне шестнадцать, но я люблю. Я знаю, что люблю. Я чувствую это. Пусть это не такая любовь, как у взрослых, но я ощущаю ее в своем сердце. И совершенно неважно, когда она придет: в десять лет, двадцать, или сорок… Она придет, обязательно придет и изменит тебя.

Она изменила меня. Сделала лучше.