Анна Милтон - Слепой (СИ)

― Семь, ― промямлила я.

Сколько же я гуляю?!

― Нам с Эйнштейном уже пора домой, ― пробормотал Влад и отвернулся от меня. ― Эйнштейн! ― крикнул он и громко свистнул. ― Ко мне, Эйнштейн!

Пес не заставил себя долго ждать, и уже через несколько секунд выпрыгнул из кустов и побежал к хозяину.

― Когда мы можем встретиться? ― спросил у меня Влад, прицепляя поводок к шлейке Эйнштейна.

Я думала над этим целую минуту.

― Можно завтра в то же время, ― наконец, ответила я.

― Завтра не получится, ― Влад нахмурился и поджал губы. ― Давай послезавтра. В пять. Встретимся у этой лавочки.

― Хорошо.

Он улыбнулся.

― Было приятно пообщаться с тобой, Алина, ― Влад немного наклонился в мою сторону, и я замерла, ожидая чего-то. Но ничего не произошло.

Влад поднялся со скамейки, намотал на кулак поводок и повернул голову в мою сторону.

― И мне, ― призрачно отозвалась я.

Левый уголок его губ приподнялся в полуулыбке.

― Пока, ― сказал он и отвернулся. ― Домой, Эйнштейн.

Пес послушно направился в левую сторону, туда, откуда они пришли.

Глава девятая

Сразу стало как-то холодно после того, как Влад ушел.

Я еще долго думала о нем и о том, что он предложил мне свою помощь. В любой другой раз я бы непременно посмеялась над этой ситуацией. Наверно… Слепой, предложил помощь мне, Алине Вороновой ― успешной, красивой, богатой. Что может быть не так в моей жизни? Я имею все для счастья.

Мне нужно было возвращаться домой, хотя я этого не хотела. Мне нужно было вернуться к отцу. К разговору о его женщине, который непременно состоится. К обиде. К новым разочарованиям. К слезам, которые хлынут по моим щекам, как только я скроюсь в своей комнате. Я не хотела переживать ничего из этого, но у меня не было выбора.

Было темно, когда я подошла к дому. Свет в окнах нашей квартиры горел, значит, папа был там. Он никуда не ушел. Но с ним ли эта… Юлия? Какое дурацкое имя.

Я боялась заходить домой, но мне некуда было идти. Хотя я могла переночевать у Марины. Но это не спасет меня. Лучше разобраться во всем сразу, чем откладывать неизбежное на потом.

Сделав глубокий вдох, я открыла входную дверь и вошла в квартиру. Я невольно сморщила нос, так как в воздухе витал аромат приторно-сладких духов папиной невесты. Мои руки дрожали, когда я снимала сырую обувь. Стояла необычная тишина, пропитанная напряжением. Можно было подумать, что никого нет, но я знала, что папа ждет меня в гостиной.

Я собралась с силами и прошла вперед.

Первое, что я почувствовала, это облегчение, так как женщины ― Юлии ― здесь не было. Но затем на меня навалилась смесь горести и обиды. Каждая клеточка моего тела наполнилась болью, когда я увидела отца, сидящего в центре дивана. Пары секунд хватило, чтобы разглядеть его лицо. Между бровями пролегла выраженная складка оттого, что он сильно хмурился. Губы плотно сжаты, скулы напряжены. Глаза сверлили перед собой экран выключенного телевизора.

Но все напряжение как рукой сняло, когда папа услышал, что я здесь.

― Алина, ― хрипло произнес он.

Мне захотелось плакать. Подойти к нему и кричать от обиды. Мне было больно видеть отца в таком состоянии, но я изо всех сил старалась сохранить ледяное спокойствие. Я отлично играла свои роли, поэтому мне не привыкать быть холодной и даже стервозной.

Папа убрал руки от лица и резко встал с дивана. Он собирался подойти ко мне, и действовал нерешительно. А я просто стояла у выхода из гостиной и не могла пошевелиться. Я не хотела, чтобы он начал говорить и извиняться. Вся моя мнимая уверенность мгновенно испарилась. Я поняла, что пока не готова к разговору о его лжи. Может быть, завтра.

― Я устала, ― только и сказала я.

Папа тут же остановился. Боль плескалась в его глазах, и мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не взвыть.

«Я ― Алина Воронова. Носить маски и быть не самой собой ― мое призвание» сказала я себе и направилась в свою комнату.

― Дочка, ― от мольбы голос папы надорвался, и я лишилась права выбора. Мои чувства все решили за меня.

― Почему ты мне ничего не говорил, папа? ― спросила я и развернулась к нему.

Папа сделал крошечный вздох. Его тело немного расслабилось, ― наверно от того, что я остановилась вместо того, чтобы бежать в свою комнату. О, я по-прежнему хотела сделать это, чтобы избежать боли, которую мне обязательно причинят папины объяснения. Но я не могла. Не могла потому, что не хотела причинять боль и ему.

― Я боялся, что ты воспримешь Юлю в штыки, ― ответил папа.