Ирина Шевченко - Дочь Хранителя

— Ничего ты не понимаешь. Я давно обо всем подумала, и мнение свое менять не собираюсь. Обучение я закончу на Таре — это мы уже обсуждали.

В последние дни о сбежавшем колдуне и погибших ребятах вспоминалось все реже и реже. А теперь, раз уж ничего другого не осталось…

— Гал?

— Все в порядке, Лайс. Ложиться и умирать я не собираюсь.

— Я хотел поговорить.

— Если о нем, то не стоит.

Не сейчас. Потом. Когда я в очередной раз в своей никчемной жизни свыкнусь с мыслью, какая же я все-таки дура. Ведь свыкнусь же. Даже придумаю парочку шуток на этот счет. Когда смеешься сама над собой, становится легче. Хотя бы просто оттого, что в таком случае этого не делают другие.

— Нет, не о нем. О тебе. Как ты себя чувствуешь?

— Лайс, ты издеваешься? Я чувствую себя круглой идиоткой!

Он все же зажег пульсар.

— Посмотри на меня.

Я взглянула исподлобья.

— Ты помнишь, что было с тобой утром?

Нет, он не издевается. Только вот о чем он сейчас пытается со мной говорить, я тоже не понимаю.

— Не помнишь, — сделал он вывод.

— А что было?

— Что-то странное. Ты почти что трансформировалась.

— В маленького глупого галчонка? — только-только затянувшаяся трещинка на губе снова лопнула. На этот раз кровь оказалась соленой, как и положено.

— Да нет, — покачал кард головой. — В большого и страшного дракона. Правда, ничего не помнишь?

Помню. Но не про дракона.

Эн-Ферро придвинулся ближе, и я, как и сотню раз до этого уткнулась носом в его плечо. Видимо, слез уже не осталось — в глазах щипало, резало, я жмурилась, терла их кулаком — не одна слезинка так и не капнула. А кроме слез закончился воздух, дышать стало трудно, невозможно. Что-то давило, душило. Рванула ворот рубашки, распахивая ее едва ли не до груди — толку мало.

— Лайс, я…

— Не нужно. Все хорошо.

И тут же вскочил, как ошпаренный.

— Что?!

Взгляд недоуменных, округлившихся глаз перебегал с моего лица куда-то ниже и снова обратно.

— Что… это?

Голос его дрожал, так же как и указывающий мне не грудь палец.

— Откуда?

Ожерелье. Просто подарок. Видимо не просто, раз Лайс так занервничал. Еще одна гадость? Ловушка? Пальцы рванулись к застежке.

— Нет, подожди, — Эн-Ферро чуть успокоился. — Не снимай.

Взял меня за руки, присев перед диваном на корточки.

— Просто скажи, когда он тебе его дал.

— Как ты догадался, что это он? — с трудом выговорила я.

— Я уже видел это ожерелье. — Лайс всмотрелся. — Нет, не это. Такое же. А то — то осталось на Эльмаре, Ил так сказал… Эльмар!

Он опять вскочил. Я все так же не понимала ничего, но меня уже трясло мелкой дрожью. На всякий случай.

— Когда он звал тебя на Эльмар? До или после того, как подарил это?

— Д-до…

Еще и зубы стучать начали.

— Эт-то что-то плохое, да?

— Плохое? Нет, — ответил он не слишком уж уверено. — Он говорил тебе, зачем ему в Долину Роз?

— Нет, — дрожь не унималась. — Сказал: дело, за день успеем. Я отказалась. Лайс, что происходит? Что-то еще не так?

— Не так? — кажется Эн-Ферро трясло не меньше моего. — Все не так, Галчонок! Он сказал тебе, что это значит?

Я смогла лишь головой помотать.

— Просто дал, и все? — не поверил кард.

— Сказал, подарок. Пока. Да, — вспомнила я, — так и сказал — пока.

— Придурок! — кулак мужчины с силой обрушился на ни в чем не повинный стол. — Идиот! Я — идиот! Галчонок, — он снова присел у дивана, снова обхватил горячими ладонями мои руки, — прости меня. Пожалуйста. Я и правда дурак.

Это было так странно. Так неожиданно. И абсолютно непонятно.

— Я всю дорогу от Паленки…

Паленка, вот почему он вернулся так рано. Рошан открыл ему проход.

— Я всю дорогу от Паленки думал, зачем он это сделал — отдал Диверу твою кровь. Искал объяснения. Оправдания. Даже нашел, и не одно. А потом… Прости. Увидел вас вместе, и в голове словно перемкнуло. Ил, он же… Я же ему насчет тебя сразу же все объяснил. А тут вот… И я подумал, что если ему на все просьбы мои наплевать, если он слова мои ни во что не ставит, то и в остальном… Я же не думал…

— Лайс? — я по-прежнему ничего не понимала, а его сбивчивая речь не вносила в происходящее никакой ясности.

— В общем, нужно с ним поговорить, — подвел он итог. — Да, он сделал, что сделал, и это трудно понять. Но Ила вообще трудно бывает понять. Только ничего плохого он тебе не желал — это точно.

— Точно? — это не то что трудно понять — это вообще понять невозможно. Зато в это очень хочется поверить.

— Точно. Только вот, — смутился, — тебе самой это нужно?