Ирина Шевченко - Дочь Хранителя

Ярость в глазах Рошана постепенно уступала место смущению.

— В первые годы и я, и Лайс старались не задавать лишних вопросов. Боялись привлечь ненужное внимание. Уже потом, когда мы решили, что все улеглось, Эн-Ферро попытался навести справки в колонии — он не исключал, что кто-то из кардов мог знать что-нибудь о последнем годе жизни своего Хранителя. Кир ведь со многими общался и навещал в новом Мире…

— А Лайс так ничего и не раскопал?

— Копал не там. К Богзару Гиалло во всяком случае он и близко со своими расспросами не подходил. Были причины.

Хранящий Слово расхохотался.

— Да ты прирожденный старейшина! День в Совете, а уже говоришь загадками. Ладно, бездна с ним, с прошлым! Теперь, когда твоей подопечной никто и ничто не угрожает, можно подумать и о будущем.

— Я заберу ее с Тара. Твой Мир опасен, Гвейн.

— Как знаешь. Но отчего-то думается мне, девочка сама оттуда не уйдет. Не захочет. Предчувствие, что ли?

— Заберу, — проскрежетал зубами Рошан. — Вот увидишь.

— Только учти, запретов я снимать не собираюсь, на Тар ты не пройдешь.

— Мне и не нужно. Лайса позову.

— Позовешь? — прищурился старик. — Эн-Ферро же не твой Идущий, он тебя не услышит.

— Эн-Ферро — мой друг. Он услышит.

— Очень интересное заявление. Немного патетичное, но мне нравиться. Когда встретишься со своим другом, не забудь предупредить его, что по истечении двух месяцев, когда все иномирные Идущие покинут планеты Кадма и Дивера, Миры будут закрыты на карантин сроком до пяти лет. Пусть поторопиться, если ему все же интересны те причины, по которым он не общается с доктором Гиалло.

Сохраняя загадочную улыбку, Гвейн развернулся и пошел к выходу. Хороший Рошан дракон, и Хранитель хороший. И старейшина должен выйти не хуже. Только молод еще, неопытен. Растерялся как мальчишка, когда о Лайсе речь зашла. Неужели так трудно догадаться, что не так уж и безразличен старым драконам единственный в Сопределии магистр Пилаг, и не так уж и мало они знают о его жизни. Им вообще мало кто безразличен, старым и мудрым драконам, и многое они знают, и о многих.

Прождала его до полуночи, а то и дольше, но Иоллар так и не появился. Подумала. Погрустила. Даже поплакала чуть-чуть. А потом плюнула на все и легла спать.

А когда с утра он заявился домой, не знала что и делать: толи с кулаками на него бросаться, толи с поцелуями. Выбрала все-таки последнее. И слово себе дала ни о чем его не расспрашивать. Где был, чем занимался — захочет сам расскажет.

Не рассказал. Пробурчал какие-то невразумительные извинения, скрепив их детским "больше так не буду", и все.

— Подожди, — остановил он меня, когда я сохраняя невозмутимый вид, но бешенствуя в душе, страдая от самых ужасных подозрений, собралась в Школу. — Задержись ненадолго.

Когда он просит так тихо и нежно, отказать ему просто сил нет. Сказал бы совсем никуда не ходить, осталась бы.

— Я думал, вечером. В торжественной, что ли обстановке, но лучше сейчас. Не знаю, понравиться ли тебе…

В бархатном футляре, который я с недоумением приняла из его рук, лежало ожерелье. Простое серебряное ожерелье из тонких прямоугольных пластин, соединенных витыми колечками. Центральная чуть крупнее, с причудливой гравировкой. Солнечный свет отбивался слепящими бликами, и мне пришлось прикрыть рисунок рукой, чтобы опознать в нем изогнувшегося огнедышащего дракона.

— Нравится, — улыбнулась я.

Люблю серебро. И дракон очень в тему.

— Оденешь?

Поначалу холодный металл очень быстро нагрелся, соприкоснувшись со ставшей внезапно горячей кожей.

— Спасибо, — поблагодарила я, оценив результат в отражении большого зеркала. — А по какому поводу подарок?

— Пока просто так.

— Пока? — переспросила я.

— Очень надеюсь, что пока.

Его странный ответ, смущенная улыбка и ласковый теплый взгляд не добавили мне понимания. Но отчего-то в душе зародилось ощущение, что случилось сейчас нечто очень и очень важное. Решающее. Такое, после чего все просто обязано быть хорошо.

Вечером выходного дня, когда мы ожидали возвращения Лайса, на пороге нашего дома вместо Эн-Ферро образовался незнакомый мужик и после скомканного приветствия протянул Иоллару многократно сложенную бумажку.

— И что бы это значило? — спросил у меня Ил, протягивая листочек, в центре которого имелось одно только слово.

Саел.

— Это значит, что у нас есть еще четыре дня! — обрадовала его я.

О причинах, заставивших карда отправиться к Вратам, я тогда не задумывалась.