Оксана Усенко - Дочь Азраи

— В конце концов, Тамаз, у нас есть целых три года… Мы сможем быть вместе все это время… А потом… Потом и будем решать. Зачем сейчас отказываться от счастья, если оно возможно?

— Если… Может, в чем то ты и права… — повернувшись к ней лицом он слабо, как-то виновато улыбнулся и очень осторожно обнял Ольгу… По телу пробежала легкая сладкая дрожь. Она счастливо прикрыла глаза. Ощущение было просто изумительное. Словно она оказалась под надежной защитой и теперь все, абсолютно все будет хорошо… Это — однозначно любовь!

Утро началось неожиданно. Томаз, аккуратно прикоснувшись к руке Ольги, жестом приказывая ей быть осторожней и не шуметь, быстро вывел ее из подводной пещеры каким-то длинным темным ходом.

Спустя какое-то время впереди замаячил изумрудный свет, они выплыли к солнцу на очень приличном расстоянии от «центрального входа».

— Что случилось? — спросила спросонья медленно думающая Ольга.

— Очередные туристы-дайверы. Их с каждым годом все больше… Скоро нельзя будет чувствовать себя в безопасности ни в одной пещере. Они как тараканы…

— Откуда ты знаешь про тараканов, они же в море не водятся, — удивилась Ольга.

— Я жил и на суше… А тараканы, они же не вчера появились.

— А как же наши вещи в пещере? — спохватилась Ольга. — я там забыла свою сумочку из ракушек… карту…вещи

— Сумочку… можно за ней позже вернуться. Я не думаю, что это проблема. Она явно человеческой работы, и лежит в нише за водорослями. Если ее и найдут дайверы, то просто решат, что ее притащило течением, ну или кто-то из туристов так развлекается. Сейчас точно нельзя возвращаться, и… пора менять место жительства.

— Понятно, — Ольга расстроилась. Эта светлая подводная пещера ей сильно нравилась. Утреннее солнце раскрашивало воду в изумительно розовый цвет, а по мере того как солнце перемещалось по горизонту, вода меняла цвет на голубой, бирюзовый, морской волны, оранжевый и темно синий ночью. А еще из нее можно было рассмотреть небо, даже не всплывая на поверхность. Жаль…

Тамаз и Ольга плыли в сторону мыса Айя, все дальше удаляясь от дайверов и от такой уже ставшей родной пещеры.

— Ничего, такая пещера не единственная. Хотя для подводного дикаря ты очень даже неплохо держишься.

— Для подводного дикаря?

— Конечно, а ты думала наш народ так и живет в пещерах, при том, что человечество уже далеко шагнуло вперед в прогрессе?

— Не знаю… Я… — Ольга растерялась. Она действительно так думала, не смотря на какие-то научные наблюдения Тамаза и только теперь сообразила, что этим она приравнивала народ Азраи к дикарям, а ведь, судя по всему, они такими не были, иначе как бы они так легко, а судя по бабушке Надежды вполне легко, адаптировались в техничном мире людей. Да и некоторые вещи Тамаза говорили о том, что он совсем не дикарь. Взять хоть его «подзорную трубу» да и знания. Нельзя столько знать и жить, питаясь только сырой рыбой и водорослями…

— Именно так ты и думала, — рассмеялся Тамаз. — Я не виню тебя, ведь сам ничего другого тебе не показывал. Но я живу сейчас как … как ваши туристы-дикари. В походных условиях, так сказать. Черное море, совсем не располагает к постоянному проживанию народа Азраи. Нас бы очень быстро обнаружили, что для азраи совсем не хорошо, а точнее очень плохо. Люди, по крайней мере большинство, еще не готовы принять наш народ… Впрочем как и столетия назад…

— А если ты ошибаешься? Может люди — готовы? Я ведь приняла. И моя мама, и мама Алины…

— Это не то. Ты сама азраи, хоть и на какую-то часть, и они также, хоть это и не проявилось. Азраи это не только хвост, но еще и мировозрение, мораль… А большинство чистокровных людей, обывателей, хочет только наживы, ну или опытов над неизвестным видом. Этим страдают ученые, желающие стать знаменитыми, этим страдают военные.

— Ну вот, опять двадцать пять… Не все такие!

— Мне бы твой юношеский оптимизм. — грустно произнес Тамаз. — у меня есть свой опыт. Например, вот этот шрам я заработал, когда рискнул на собственной шкуре проверить терпимость людей. Я спас тонущего моряка после кораблекрушения — Тамаз развернулся и показал длинный белый тонкий шрам, идущий по правому боку и заканчивающийся белой кляксой. Ольга его и раньше видела, но стеснялась спросить от чего он.

— Моряка ждала на берегу дочь… Молодая, красивая. Она так благодарила за отца. просила еще хоть раз вернуться… Я не устоял…Вернулся и не раз. Мы встречались у моря, мне оставалось пол года до возможности стать человеком. Мы любили друг друга… Я так думал… Мне нужно было уплыть на время, но потом я обещал вернуться и вернулся в срок… Зря… К тому времени местный богатый граф услышал о моих визитах… Люди ведь не могут молчать… Кто-то что-то видел, кто-то сказал… Граф предложил баснословную сумму за «русала», виденного местными жителями в море. Он решил подарить эту «диковинку» своему правителю… Меня сдала моя же любимая, но я до последнего не хотел верить в это. До тех пор пока она, в обнимку с графом, не пришла мою клетку с бочонком воды на оценку «трофея». Она смотрела на меня без тени сожаления, без тени сомнения… Словно и не она меня уверяла в любви и мечтала провести всю жизнь вместе…