Евгений Донтфа - Никтопия. Трое из рода хэ

- Ах, Джонни, я просто таю от твоих слов, - проговорила она и действительно стала медленно терять четкость своих очертаний, растворяясь в воздухе. Через несколько секунд она полностью исчезла. Но потом её смешливый голосок произнес:

- Джонни, ты был бесподобен!

Джон улыбнулся и легко поднялся с кровати.

В "офисе" присутствовал только дядя Вася. Стэн уже ушел спать. Джон, благодушно улыбаясь, радостно поприветствовал старшего помощника. Тот хмуро воззрился на него. Джон заметил его взгляд и улыбнулся еще шире, вспомнив как недавно Стэн МакГрегор, высказывая свое одобрение энергией молодого человека и вместе с тем просил его не обращать внимание на брюзжание "их пожилого коллеги".

- Опять сияешь как хиппованный травокур? - Поинтересовался "пожилой коллега".

- Дядь Вась, ну почему сразу травокур? Просто жизнь прекрасна вот и настроение хорошее. У тебя разве так не бывает?

- Бывает. Когда сообщение о зарплате приходит. А ты давай тут не устраивайся, тебя с твоим хорошим настроением ждут снаружи, у Серебряных гор. Опять мапик сломался. Так что напяливай комбез и вперед, к прекрасной жизни при минус 50.

- Вроде бы он еще на дежурстве Стэна сломался, - заметил молодой человек, - и предполагалось, что ты, дядь Вась...

- Ну-у! - Фыркнул Василий Иванович: - Предполагалось, да не располагалось. Мне в спину вступило, да так что не приведи Господи. Как согнуло в копчике, так и не разогнуло. Скрючило под прямым углом, хоть теорему Пифагора на себе показывай. Думал уже так и буду раком до кровати корячится. Но хвала Гипе, отпустило.

Джон спорить не стал и вывел на экран последние данные о мапике.

- Опять торроидальные катушки полетели, - сказал он.

- Опять, - подтвердил Василий Иванович уже более добродушным тоном. Как только вопрос о том кто летит к исследовательскому комплексу был улажен, его зеленобородый лик сразу прояснился и голос потеплел.

- Слушай, дядя Вася, а что мы всё "мапик" да"мапик"? Какое-то глупое сокращение, надо ему имя какое-нибудь дать.

- Какое имя?

- Ну я не знаю, "Сириус" там или "Магеллан", или, например, "Винсере Тенебрас".

- Какой же он к чертям собачьим "Сириус", когда он постоянно ломается! - Возмутился дядя Вася. - Ведь месяца не проходило без того чтобы кто-нибудь из нас не морозил возле него свою жопу. "Синан" как обычно подсунул нам какую-то херь, устаревшую еще до моего рождения. Вот давай так и назовем: "Синанская херь". И в отчетах так и будем писать: отметка времени такая-то - полетели торроидальные катушки на синанской хери. Или лучше...

Джон пошел одевать термокомбмнезон. Он с удовольствием предвкушал стремительный полет на глайдере и почти радовался тому факту что Серебряные горы, у подножия которых застрял мапик, довольно далеко от двеллдоума.

Снаружи было достаточно холодно, минус 54 градуса при ветре в 16 м/с. И когда Джон вылез из уютного салона глайдера, в первые секунды он закрыл глаза и уперся рукой в борт машины, потому что ему показалось, что ударившие в него как морская волна, стужа и пронзительный ветер вот-вот свалят его с ног. Но отрицательных эмоций он не испытал. Обычные погодные условия для этой планеты. К ним надо просто привыкнуть и принять. Вот такая она Никтопия. И если человеку порой здесь некомфортно, то это не вина планеты. Кому-то здесь наоборот очень даже удобно. Вселенная слишком разная и ничего не знает о стремлении к тому чтобы быть для кого-то комфортной. Человек не мерило Вселенной, но в ней найдется место для каждого. Джон оттолкнулся от глайдера и направился к 16-колесной махине мапика, чей бело-голубой корпус блестел в рассеянном свете налобного фонаря.

Второй помощник координационного аналитика никак не мог отделаться от чувства какого-то радостного волшебства в окружающем его мире, чувства, от которого у него постоянно, чуть ли не против его воли, расплывалась на лице счастливая улыбка. Конечно он и не хотел, ни в коем случае не хотел, избавляться или вообще как-то противодействовать этому светлому чувству. Оно ужасно напоминало то, теперь уже бесконечно далекое ощущение праздника из детства, особенно накануне Нового Года, когда город окутывали ранние темно-синие сумерки и всё вокруг озарялось светом ярких украшенных витрин, сверканием огоньков цветных гирлянд и мерцанием веселой блестящей мишуры. И каждый встречный человек, свежий и разрумяненный от морозного воздуха, оживленно болтает и смеется. И сейчас всё было тоже самое. Он остро чувствовал присутствие рядом с собой сияющего ладоша, который хоть и остался в его комнате в двеллдоуме, всё равно ни на минуту не покидал Джона. И сумеречная холодная планета представлялось праздничной и торжественной. Яркие мерцающие звезды украшали бездонное черное небо, темные громады Серебряных гор величественно и, словно оберегая, закрывали собою полмира, призрачная равнина с причудливыми фигурами редких валунов и осколков скал, едва освещенная звездным сиянием, терялась, исполненная будоражащей тайны в вечной тусклой тьме и даже столь знакомые и привычные округлые гладкие формы исследовательской машины тоже как будто хранили некую безмолвную загадочность и притягательность.